Шахматный порядок
Шрифт:
Проходя через камин, мальчик почувствовал легкий адреналин. Впервые он уходил из дома без согласия взрослых. Каминные решетки весело проносились мимо, и Альбус иногда задавал себе, не продолжает ли ему снится странный сон. Он понял, что не спит, только в тот миг, когда ветер выбросил его в знакомую комнату со светло-зелеными обоями, деревянными панелями, дорогой темной мебелью и высоким потолком. Да! Он вырвался на свободу. И вряд ли кто-то вообще станет волноваться о том, где он проведет лето.
— Быстрее переодевайся и спускайся в гостиную! — подмигнул другу довольный
— В гостин…
Альбус посмотрел на часы в форме витиеватой изумрудной змеи. Половина первого ночи! Неужели родители Эрика еще сидят в гостиной? В доме Поттеров родители требовали ложиться не позднее одиннадцати. Ал почувствовал пьянящий запах свободы, словно он, наконец, попал туда, где можно не соблюдать идиотские ограничения.
— Невероятно…
Ал не мог поверить, что он снова находится в любимой гостевой спальне у Ноттов, и ветка сосны все также меланхолично заглядывала в окно, словно напоминая, что все будет хорошо. Или все же это сон, и он скоро проснётся дома?
— Что ты смотришь на меня, как ниггер Бобби на книгу, которую ему послала Кэт? — засмеялся Эрик.
— Погоди… Так это Кэт книжку с обезьяной послала? — Ал с минуту смотрел на друга, а затем прыснул: наверное, впервые после смерти матери.
— Конечно, Кэт, — не задумываясь ответил Эрик. — Ты что, не знал?
— Нет, — мотнул головой Альбус, охотно доставая песочный вельветовый пиджак. — Я думал, это Малфой.
В начале мая кто-то прислал бедняге Роберту Крокеру на день рождения книгу «Ищу предка». На обложке была нарисована огромная коричневая обезьяна, грустно смотрящая вдаль. В книге были закладки и подчёркнуты две фразы. Первая гласила: «Интересные обезьяны — фаюмские и рамапитеки — нашлись в Азии». Вторая: «Кого разделяет большая пропасть: червя и обезьяну или обезьяну и человека?». Все дружно смеялись, глядя на растерянное лицо Роберта.
— Да у Скорпа мозгов не хватит, — махнул рукой Эрик. — А Кэт твою идею использовала.
— Мою? — Альбус, переодевшись, левитировал чемодан в специальный шкаф.
— Помнишь, ты рассказывал про дарвинизм у магглов и книги про обезьян? Вот Кэт и нашла.
Альбус смеялся, чувствуя смесь лёгкости и гордости. Теперь он переоделся в походный вельветовый костюм с коричневой «бабочкой», как и положено в приличной семье. Эрик дожидался его в дверном проеме в сером домашнем костюм,е который ехидная Кэт называла «цвет мокрый асфальт».
— Там ещё первая глава называлась «Человек происходит от Дарвина», — весело продолжал Эр, когда они пошли по лестнице. — А Кэт сделала «Ниггер происходит от Дарвина»…
Друзья рассмеялись, и Ал снова поймал себя на мысли, как здорово, что он не остался дома.
— Это Кэт у Скорпа перехватила про «ниггера»? — фыркнул Альбус.
— Эх, старо, ниггер… Кэт его теперь знаешь как называет? — с заговорщицким видом прошептал Эрик. — Негро!
— Как-как? — Ал прищуривался на тусклые ночные свечи, бросавшие блики на лестницу.
— НегрО! Классно, а? Угугуг! — Эрик потряс рукой, изображая несуществующее копье.
Поттер прыснул. Сейчас он неожиданно казался сам себе большим и взрослым. Вот он
— Не «East Africa», а «Fast Africa», — придумал Ал на ходу каламбур.
— Ага… С копьем быстро бегает за антилопами! — веселился Нотт.
— Кстати, у магглов теперь чуть ли не уголовное дело заводят, если ниггера назвать ниггером, — пробормотал Альбус.
— Что, серьезно? — лицо Эрика вытянулось от изумления.
— Даже за «негра» осуждают. Могут чуть ли не с работы выгнать.
— Дауны, — скривился Нотт. — Ну если им нравится пресмыкаться перед гориллами и шимпанзе — их дело. Лишь бы к нам не лезли. Слушай, а Роза рада, что ее взяли в команду загонщиком?
Альбусу показалось, что в словах мелькнули нотки зависти. Сам Эрик подавал заявку в команду, но ему отказали, сославшись на возраст. Зато Розу Уизли в самом деле взяли в команду, и осенью она должна была начать игру. Кэт недовольно фырчала, то ли из зависти, то ли просто из нелюбви к Уизли. Самого Ала вполне устраивало место болельщика своей команды.
— В учебе себя не нашла, теперь поищет в спорте, — притворно вздохнул Ал.
Войдя в гостиную, Альбус заметил женщину лет тридцати, довольно привлекательную, в синем платье чуть выше колен. Мистер и миссис Нотт сидели в креслах и весело болтали. На столике стоял чайный сервиз, на блюдце лежал небольшой кусочек яблочной шарлотки — большая ее часть была, видимо, уже съедена. Рядом в подсвечнике весело горели пять свечей. Мистер Нотт сидел в сером домашнем костюме, держа глиняную трубку; миссис Нотт, сидевшая напротив в легком желтом платье, помешивая чай в маленькой чашке. Часы показывали половину первого ночи. Альбус почувствовал тот сладковато-томный запах свободы, когда можно не спать до утра без страха, что тебя загонят в постель. Во всей это ночной посиделки было что-то от взрослой жизни, о приближении которой Альбус уже начинал мечтать, как любой мальчишка в тринадцать лет.
— Вы, кузен, все читаете научную литературу и не любите художественную? — с веселой улыбкой спросила синеглазка, как уже прозвал ее Альбус. Взрослые, похоже, вели свой разговор, не замечая их присутствия.
— За все годы семейной жизни я так и не приучила его к театру и романам, — шутливо вздохнула миссис Нотт.
— Терпеть не могу морализаторство с претензией на мессианство, — так же шутливо проворчал мистер Нотт. — Уж лучше я почитаю про загадки Средних веков… Или японскую магию…
— Ну, согласитесь: без морального посыла нет литературы, — возразила синеглазка с нарочитой веселостью, словно желая просто поспорить.
— Причем большинство писателей мнит себя «Младшим Богом», — фыркнул хозяин дома. — А это ужасно надоедает. За что люблю детективы, так это за их способность ненавязчиво описывать жизнь. Возьмите хотя бы «Десять негритят»: человек и правосудие в прекрасной ненавязчивой форме.
— Там, кажется, судья покарал преступников, — вступил в беседу Альбус, поправив очки. Резные перила лестницы в столовой и порхающих с ветки на ветку птицы на обоях казались ему теперь почти родными.