Шахматы на раздевание
Шрифт:
Если окажется, что Антон левша, можно заподозрить этого типа в убийстве Людочки. Ведь ее супруг говорил о том, что нож убийца держал в левой руке.
– Впрочем, возможно, полиция все же удосужилась проверить алиби этого типа. Но мы с тобой их работу обязательно перепроверим.
Леся в ответ лишь кивала. Ее собственные мысли текли совсем в ином направлении, нежели у подруги. Если Кира была сосредоточена на расследовании, то Леся думала о другом.
– Вот так живешь с мужем, думаешь, что все у вас хорошо, во всяком случае, не
– Что?
– А потом ты умираешь, а он… А он остается жить и радоваться жизни! Сосиски есть и пиво пить!
При воспоминании о том, как деловито муж Людочки и его брат обсуждали меню предстоящего им ужина, подруги вновь ощутили какое-то недоумение и, пожалуй, даже неприязнь к этим двоим. Каким же надо быть бесчувственным чурбаном, чтобы всего через месяц после того, как ужасной смертью погиб близкий тебе человек, твоя любимая женщина, вот так искренне радоваться жареным колбаскам и купленному к ним дешевому пиву?
– Поехали домой, – устало произнесла Кира.
– Ага! Точно! Приготовим нашим мужикам обед повкуснее.
Как видите, Леся извлекла из этой истории свой собственный урок. Покойная Людочка не очень-то складно жила с мужем, о чем и было упомянуто ее братом. Так надо быть со своими мужьями поласковее, чтобы они потом вспоминали вас подольше. И… и не рвались бы поскорее налечь на сосиски с пивом!
Подруги двинулись к дому, и когда за окнами замелькали знакомые пейзажи, Кира неторопливо произнесла:
– Мне кажется, что у Людочки с ее мужем были не очень-то близкие отношения.
– Про Костю он точно ничего не знает.
– Я специально наблюдала за ним, когда мы называли Костино имя. И ничего!
– Он даже и глазом не моргнул.
– Либо у него феноменальная выдержка, либо ни он сам, ни его брат не при делах.
– А вот его брата я бы не стала так быстро сбрасывать со счетов!
– Почему? Оба мужики совсем простые. Ты же слышала, на заводе работают.
– И что? Пусть себе работают. И все равно не нравится мне та заботливость, какой этот брат окружил вдовца. Причем видно, что ему на смерть Люды наплевать. Он даже радуется, что ее больше нет в живых.
– Уж прямо и радуется. Ну, съязвил человек разок насчет характера покойницы, сразу уж и радуется ее смерти! Скажешь тоже!
– А мне показалось, что брат очень доволен, что Людмилы больше с ними нету и никто им не мешает.
– Ну, допустим, и что с того? Многие недолюбливают своих родственников, по их мнению, узурпировавших любовь их близких. Может быть, братья в детстве и юности были очень близки, потом старший женился, а у младшего не сложились отношения с женой брата. Вот он теперь и радуется, что противной бабы, невзлюбившей его, больше нету в живых и некому отравлять ему общение с братом.
– А что, если он не только этому радуется, но еще и предпринял какие-то шаги для того, чтобы это общение сделать таким приятным?
– Ты это о чем?
– А не мог
– Ну, это уж слишком!
И обе подруги замолчали. Обе понимали, что версия притянута за уши до невозможности и надо о ней забыть, как о глупости. Понимали, но… но сделать это не могли. Перед глазами стояла радостная физиономия Славки, у которого в жизни теперь было все хорошо. Из общаги он перебрался в отдельную квартиру к брату, что должно было здорово повысить его социальный статус.
Так в задумчивости они проехали небольшой отрезок пути по живописно усаженной молодыми каштанами дороге их поселка, и лишь когда загнали машину в гараж, Кира произнесла:
– Завтрашний визит в диспансер все разъяснит.
На этом подругам и пришлось закончить обсуждение их расследования. Они были уже дома, и как оказалось, их мужчины тоже.
– Ну, наконец-то! – воскликнул Лисица, столкнувшись с ними в дверях. – Где вас только носит?
Некоторую грубость этой реплики можно было простить, учитывая, что в руках у Лисицы был тазик с какой-то дымящейся жидкостью.
Появившийся откуда-то из глубины дома Эдик тут же воскликнул:
– У нас тут аврал!
Он мог бы этого и не говорить, учитывая, что оба мужчины были босиком, штаны у них были подвернуты до колен, а ноги мокрые, и вся одежда в темно-синих брызгах.
– Вы что, пол решили покрасить? – удивилась Леся. – Как красиво! Цвет просто изумительный. Так и хочется пройтись по нему.
И она шагнула вперед.
– Стой!! – почти одновременно крикнули ей мужчины, но было уже поздно. Лесина нога по щиколотку ушла в воду. А та изумительно глянцевая поверхность, которую она приняла за поверхность нового пола, оказалась просто водой. Леся же с изумлением смотрела на свою ногу в светлой замшевой туфельке, которая стремительно синела, набухая влагой.
– Что это? – прошептала Леся.
– Не видишь сама… Потоп у нас.
– Это что – вода?
– Да уж не кисель!
– А… а почему она синяя?
– Слушай, не слишком ли много вопросов? Помоги нам справиться с потопом, а потом мы ответим на все вопросы.
Разумеется, подруги тут же кинулись помогать. К счастью, жили они в собственном доме, да и стихийное бедствие непонятной этимологии затронуло лишь первый этаж. Больше всего воды было в холле и граничащей с ним ванной комнате. Оттуда-то, как поняла Кира, и происходил потоп.
Кое-как собрав воду в тазы и ведра, подруги принялись оттирать пол и часть стен от синей краски. К счастью, она легко снималась, не оставляя почти никаких следов. Легкая голубизна, которой отливали теперь нижняя часть стен и пол, показалась девушкам даже изысканной.
И Леся радостно воскликнула:
– Ни у кого нету такого голубого пола, а у нас есть!
Но Кира не спешила так быстро оправдывать потопщиков.
– Объясните, что у вас тут произошло?
– Ничего не произошло.