Шахматы на раздевание

Калинина Дарья Александровна

И в этой ситуации две подруги, вздумавшие вести собственное расследование, были полиции не только не нужны, но попросту мешали.

И беседа следователя с Лисицей и Эдиком как раз и касалась этого обстоятельства.

– Кроме того, что девушки нам мешают, им самим также может угрожать опасность стать очередными жертвами маньяка. Вы же этого не хотите?

Разумеется, ни Лисица, ни Эдик этого не хотели.

– Вот и давайте думать вместе, как нам нейтрализовать их активность, – предложил им следователь. – Насколько я понимаю, просто запереть их дома у вас не получится?

– Увы,

нет, – вздохнул Лисица.

– Будет только хуже, – добавил Эдик с самым сокрушенным видом.

– Тогда предлагаю подкинуть им ложный след.

– Как это?

– Пусть ищут своего вора или даже убийцу Нахапкина, но… но не в том направлении.

– Не в том?

– Не в направлении маньяка, о котором они, впрочем, надеюсь, еще не знают. А в другом… более безопасном. Пусть себе поиграют немного в сыщиц, но, раз они будут двигаться не туда, это им не повредит.

Когда до Эдика и Лисицы дошел смысл сказанного следователем, они дружно заулыбались. Проблема, которая мучила их, решилась сама собой. И три мужчины, ударив по рукам, заключили за спинами подруг коварный договор.

Но Кира с Лесей ничего не знали о том, что их любимые женихи снюхались с противным следователем и встали на его сторону, и в полной уверенности, что занимаются нужным и полезным делом, усердно искали убийцу Кости и вероятного вора, который украл сережки, там, где его, по мнению полиции, и быть не могло.

После того как девушки поговорили с Лисицей и заручились его поддержкой, их настроение снова улучшилось. Пусть Лена оказалась пустым номером, а с Аней было невозможно иметь дело, у них еще оставалась Людочка. И вот с ее судьбой подругам предстояло до конца разобраться.

Глава 10

Жила Людочка в симпатичном, хотя и не новом кирпичном доме, который располагался неподалеку от станции метро «Новочеркасская». Симпатичность этого дома главным образом заключалась в том, что дом был до половины увит мощными побегами дикого винограда, придававшего зданию экзотический, хотя и несколько мрачный вид.

Идти к нему предстояло через довольно большой и заросший сквер, зажатый с двух сторон промышленными территориями. Место было какое-то глухое, хотя всего в четверти часа ходьбы отсюда шумела жизнь, возле многочисленных магазинов суетились покупатели, носились машины и гремели по рельсам трамваи.

Тут же было тихо, а из-за разросшихся старых деревьев еще и сумрачно. Однако этот недостаток искупался тем, что прямо к окнам жильцов дома Людочки тянули свои ветви старые черемухи. И сейчас, во время цветения, казалось, что дом весь благоухает.

– Красота-то какая! – невольно восхитились подруги. – Невероятная красота.

Пусть японцы дружными рядами маршируют любоваться цветением своей сакуры, попросту говоря, сливы, которая в нашем климате цветет куда как скромно, но зато у нас есть своя российская гордость – роскошная черемуха. И когда ее мелкие, но такие ароматные цветочки начинают один за другим распускаться, можно угадать присутствие этого дерева, еще даже не видя его.

Благоухание набирает силу, нарастает, а достигнув своего пика, начинает потихоньку убывать. Но

красота, которую дарит черемуха, еще много дней радует людей. Мельчайшие лепестки, отрываясь один за одним, создают вокруг дерева подобие снежного покрова. И крутясь в порывах легкого ветерка, разлетаются по всей округе, напоминая о том, что пришла весна, можно начинать радоваться.

Да и потом черемуха – дерево не бесполезное. Ее черные вяжущие рот ягодки очень приятно пожевать в летнюю жару. А Леся помнила еще те времена, когда ее бабушка собирала ягоды черемухи, сушила их, молола, а потом пекла из этой массы весьма вкусные лепешки.

– Вот мы и пришли.

Подъезд в доме был всего один. Домофон не представлял для подруг серьезной преграды. Они набрали номер нужной квартиры, уверенные, что если они явились по адресу, то смогут без труда найти множество охотников поговорить с ними о случившейся с молодой женщиной трагедии. Такие вещи, как убийство соседки, запоминаются надолго.

В квартире Людочки отозвался глухой мужской баритон:

– Да?

– Мы к Людмиле Милюковой.

Возникла небольшая пауза. А затем все тот же голос растерянно произнес:

– Вы по какому вопросу?

– Людмила подавала заявку на участие в розыгрыше призов. И вот пять дней назад розыгрыш состоялся, Людмила выиграла миксер. Мы пытались дозвониться до нее, но не сумели.

Голос крякнул:

– Оставьте миксер себе. Люде он больше не понадобится.

– Нет, мы так не можем, – попыталась протестовать Кира, но домофон уже замолчал, демонстрируя нежелание мужчины общаться с ними.

Кира растерянно взглянула на подругу.

– Звони снова.

Леся повторно набрала номер квартиры.

– Если госпожа Милюкова не хочет брать свой приз, она должна подписать отказ. Бумаги у нас с собой.

На сей раз уловка сработала. Поняв, что они не отстанут, человек сдался.

– Поднимайтесь, – сухо велел он подругам.

Они поднялись на лифте, нажав кнопку последнего, двенадцатого этажа. Наверху им пришлось подняться еще на один пролет, и после этого они увидели мужчину на костылях, который, нахмурившись, стоял в дверях.

– Где бумаги? – сурово спросил он у девушек. – Давайте, я все подпишу.

– Простите, но вы явно не госпожа Милюкова.

– Очень тонкое замечание. И что дальше?

– Нам нужна Людмила Милюкова.

– Я за нее буду.

– Но кто вы такой?

– Я ее муж.

Муж? Подруги были в растерянности. А как же тогда Костя? Людмила изменяла своему мужу с Костей? Теперь они уже подозревали стоящего перед ними человека. Сначала убил свою жену-изменщицу, наказал ее за обман, а немного погодя избавился и от ненавистного соперника.

Подруги пытливо уставились на мужчину, назвавшегося мужем госпожи Милюковой. Вид у него был самый что ни на есть простецкий. Одет он был в старые треники и не менее старую майку. Руки, держащие костыли, были грубыми и мозолистыми. Руки рабочего человека плюс физиономия простого деревенского парня никак не вязались с нарисованным подругами обликом этакого современного Отелло. К тому же мужчина хлопал на них глазами и казался сущим валенком.