Шакал
Шрифт:
Они оба так тяжело дышали, что не могли говорить. Только до момента, когда они втянули в свои легкие достаточно застоявшегося пахнущего землей воздуха.
— … тайный… путь… — задыхаясь, сказал он. — Есть секретный выход.
— Пойдем, — выдохнула она. — Куда?
Его пронзительный голубой взгляд впился в ее. А потом он поднял руку, как будто собирался погладить ее по щеке. Цепи, их было так много, поднялись вслед за его рукой.
— Проклятье, — он посмотрел на туннель. — Мы должны двигаться быстро. Я не знаю, насколько здесь все
Да, она чувствовала движение земли под сапогами. По его кивку они снова перешли на бег, они бежали и бежали, их шаги заглушал звон цепей, скованные запястья и заплетающиеся ноги замедляли ход.
Она уже не понимала, где они находятся, но потом почувствовала запах… хлеба?
Пахло хлебом?
Шак остановил ее в конце коридора, в котором они находились.
— Тссс… — сказал он, тяжело дыша.
Они медленно завернули за угол, он шел впереди.
Пусто. Промышленная кухня с ее столешницами из нержавеющей стали, духовками и профессиональными миксерами, посудомоечными машинами, плитами и висячими стеллажами с кастрюлями была пуста… и ее покинули в спешке. Тазы с мучным тестом, мясо лежало частично нарезанное на деревянных досках, мерные стаканы, все еще наполненные жидкостью, которую собрались разливать позднее.
— Сюда.
Грохот вдалеке заставил их повернуть голову.
— Пошли, — сказал Шак. — Разрушение распространяется за пределы Улья.
Глава 38
Никс не отставала, бежала наравне с Шаком по еще одному туннелю, через еще один проход, еще через один и опять за угол. Она понятия не имела, где они… а потом… Шак замедлился. И, наконец, остановился. Он посмотрел назад и вперед, а затем положил руку на стену.
— Что теперь? — спросила она между выдохами.
Шак взял ее за руки и притянул к себе. Его взгляд прошелся по ее лицу, и он поднял свои руки в цепях, чтобы убрать прядь волос с ее рта.
И тогда она поняла.
— Нет, ты идешь со мной, — сказала Никс прежде, чем он смог заговорить. — Мы уйдем вместе. Сейчас же…
Опустив руки, Шак снова положил руку на каменную стену. Когда он что-то толкнул, открылась панель, выпуская влажный и пахнувший плесенью воздух.
Никс чихнула, и ей было наплевать. Схватив его за руку скованными руками, она встала к нему лицом к лицу.
— Пошли. Мы сделаем это вместе…
— Об этом никто не знает. — Шак посмотрел в открывшуюся тьму. — Я хранил этот проход в тайне. Надеялся им воспользоваться, но так и не представилось подходящего случая.
В коридоре, через тридцать футов или даже больше, на потолке вспыхнула тусклая лампочка.
— Шак, — Никс наклонилась и собрала цепи, что свисали с его запястий. — Я не пойду одна…
— Иди по проходу так далеко, насколько это возможно. Там всего одна лампочка, так что придется наощупь пробираться к…
— Шак! Ты пойдешь со мной…
— Когда дойдешь до конца, найдешь
— Что, черт возьми, с тобой происходит! Она надругалась над тобой! Почему ты остаешься ради нее?
Шак отпрянул.
— О чем ты говоришь?
— Ты действительно собираешься делать вид, будто я не слышала того, что ты сказал ей… Надзирателю? И даже после всего этого ты не бросишь ее?
— Думаешь, дело в Надзирателе? — он издал резкий смешок. А потом его глаза сузились, и он словно ушел в себя. — Скажи мне. Кто она тебе? И не отрицай. Я видел вас обеих, бок о бок.
Никс ответила, и казалось, она произнесла эти слова, будучи далеко отсюда, хотя они с Шаком стояли достаточно близко, чтобы она могла чувствовать тепло его тела.
— Это моя сестра. Точнее, была ею. Это была… Жанель.
— Дражайшая Дева, — простонал он. — Как такое возможно?
Когда он закрыл глаза и привалился к стене, Шак выглядел настолько измученным, словно едва мог стоять, и у нее возникла мысль — мимолетная — что ей нужно было дать ему вену, была такая возможность.
— Она причинила тебе боль, — сказала Никс хриплым голосом. — Моя сестра… причинила тебе боль. О Боже, Шак, почему ты остаешься ради нее?
Он открыл глаза.
— Дело не в ней. Дело… в моем ребенке. У нее здесь мой ребенок. Мне нужно найти… моего ребенка. Вот почему я не мог уйти — почему не могу и сейчас.
— О, черт… — Ребенок ее сестры. Ребенок Шака. — У вас был…
— Я не люблю ее. Я ее ненавижу. Но ребенок не виноват в том, что она со мной сделала.
Шак опустил голову, стыд и гнев наполнили воздух вокруг него эмоциями. И Никс хотела как-то ему помочь, но сама пребывала в растрепанных чувствах.
— Мне очень жаль, — прошептала она, понимая, что эти слова описывали все происходящее. С ним. С ней. То, что сотворила Жанель.
Когда его взгляд, наконец, должным образом сфокусировался на ней, она вспомнила, как Шак проснулся у купели от кошмара. Как и тогда, его взгляд был растерянным и тревожным. Но это быстро прошло.
— Тебе нужно идти. — Когда Никс хотела возразить, он поднял ладонь, чтобы остановить ее, а затем указал в коридор. — Послушай меня. Я выкопал его голыми руками. Я держал его в тайне долгие годы, потому что собирался вывести из этого ненавистного места того, кого люблю. И моя задумка осуществится, если ты пройдешь этим путем.
Никс схватился за его тунику.
— Но я могу помочь найти…
— Не заставляй меня нести эту вину.
— О чем ты говоришь? Нести что…
Он положил руки ей на плечи, цепи ниспадали вдоль ее тела.
— Я только что смотрел, как мой самый близкий друг убил себя. За нас с тобой. Ради нас. Чтобы мы смогли выжить. Если ты умрешь здесь? Тогда жертва Кейна будет напрасной. А если я уйду без своего ребенка? Я умру наверху. Поэтому ты прямо сейчас уходишь, покидаешь это место и будешь жить…