Шальная мельница
Шрифт:
Положил на стол и стал аккуратно, нежно листая страницы, искать необходимое. Еще немного — и моему взору явилось нечто непонятное, вручную рисованное мракобесие. Размером примерно в два альбомных листа, эта «карта» сворачивалась несколько раз, чтобы в итоге поместиться в книгу. В местах стыка все было затаскано, затерто до неузнаваемости, а в остальных местах — нелегко было прочитать слова (хоть и подчерк был идеален).
— Латынь? — не выдерживаю и выстреливаю взглядом на, утопающего в интересе, жадно следящего за моей реакцией, Врача.
Вздернул бровями.
— Местами.
— Ну,
Немного помедлил, но поддается. Взор уткнул в бумагу.
— Вот, вот здесь. Правление Ордена, комтурство[6] Бальги, каммерамт[7] Цинтен.
— Бальги? — удивленно переспросила я и рассмеялась. — Ордена? Вы о чем это? Когда всё это могло произойти? Неужели за считанные дни весь мир перевернулся? Но, а Бальга, что там от нее же осталось? Одни руины.
— Побойся Бога, Анна! — гневно воскликнул Хельмут и тут же потянул книгу на себя, схватил в руки и стал учтиво заправлять карту обратно. Метание взглядов то на меня, то на свои ловкие руки. — Не смейте говорить таких больше вещей, никогда!
— По-вашему, какой сейчас год? — не унимаюсь, рублю до конца (нет у меня больше сил жить в этом сумасброде, я хочу понять где я и кто я).
Обомлел молодой человек, немного помедлил, но все же ответил:
— 1453 год от Рождества Христова.
— Что? — невольно подалась немного назад, шаги наощупь. Смеюсь над этой юродивостью или слепым невежеством. — Да как вы можете так говорить? — развожу руками. — Сейчас же…
(силой заставляю себя заткнуться, видя на их лицах неподдельный ужас)
Обмерли все мы так, взволнованно метая взгляды друг на друга.
Первой решилась на действия Беата. Живо кидается ко мне, хватает за руку и уводит.
— Простите, Господин. Эта дурочка помогала мне перебирать кое-какие ягоды. И видимо, все же, не послушалась и наелась. Простите…
…
Едва замерли вы в темном коридоре, оставшись наедине, как тихое, горькое шипение мне на ухо:
— Ты ополоумела, что ли? Хочешь, чтобы тебя совсем стороной все обходили? И так все косятся, не зная, кто ты, что ты, и почему в реке оказалась, и… как после всего сама по себе ожила. Одна защита — это Хельмут, а ты и того пугаешь и в сомнения вводишь. Думай головой, — ткнула рукой мне в висок, отчего я невольно пошатнулась. — Если какой дурак все это, не дай Бог, услышал, то уже завтра придут за тобой, обвинят в ереси, и на дыбе растянут. Ты этого хочешь? Но ведь ответил уже, показал всё. Чего полезла со странными речами? Я же просила. И про образованность бы смолчала. В наших краях — это не дело даже для большинства мужчин, а не то, что… женщин. Наша участь — сидеть молча и выполнять всё, что велят мудрые умы, а не пререкаться и не искать истинны… уж тем более заглядываться, как живут другие в соседних государствах. Наш наставник — Церковь, Орден, а не… слухи и домыслы.
— Это — не домыслы.
— Я думаю, если бы здесь было так плохо, к нам вельможи со всей Европы не ездили бы, а там лечились. Верно?
— Ну,
Скривилась та враз, закачала головой в негодовании.
— Видимо, жар тогда тебе сильно разум попортил. Теперь сама не знаешь, что несёшь, — тяжелый вздох. На мгновение опустить очи, а затем резко мне в глаза. — Но пойми, ныне это — твой дом, а потому покорись его правилам и виденью мира, по крайней мере, пока не найдешь способ вернуться обратно.
Это были жуткие дни, недели… прозрения. Мне удалось, да еще и не раз, тайно пробраться в «кабинет» Хельмута. Его тревожить с этим, терзающим душу мою, вопросом я больше не рисковала. А ответы, как мне казалось, были рядом. Потому выбор был тут невелик, пусть даже… и неприятен.
Пока была шумиха в госпитале, и пока Адель не видела, что я не пашу за троих (ох, как она меня ненавидела! Всю черную работу — исключительно мне, да побольше, ПОБОЛЬШЕ!).
И вот я снова кручу-верчу в своих руках карту.
Берлин, Лондон…
… Мариенбург этот их с их магистром, и даже Кёнигсберг, но где конкретно мы? И как далеко отсюда? Пешком идти примерно от Бальги на северо-восток? А там выбраться к цивилизации и на попутку?
Остается лишь подгадать момент. Мерзкое гетто. Одно только жаль, что Беату с собой не забрать, и не открыть ей на глаза на истинную правду. На мир, который КОЛОСАЛЬНО отличается от этой «исторической прорехи».
И я бы давно уже дала дёру, поди… не первый мой побег, однако… пугали не на шутку часовые, караульные, и вообще, казалось, вездесущий сей странный, застрявший в прошлом, ополоумевший народ.
Глава 5. Кирха Св. Георгия. Фридланд
Это был шанс. Причем идеальный. Чудо. И, хоть негоже радоваться чужому горю, однако, сложно назвать иначе. Вернее то, что всё это коснулось и нашего приюта. Пришла весть, что на многолетней стройке во Фридланде, произошло жуткое обрушение. Несколько человек погибло, много раненных. Со всем не справляется их Врач, а потому просит помощи у Хельмута, известного во всей округе не только своей прилежностью и старательностью, но и острым умом, талантом решать даже безнадежные случаи.
«Знахарка», как ее часто здесь называют, моя Беата остается в Цинтене на это время за старшую, а меня наш Доктор любезно берет в помощницы. И пусть я клятвенно обещала своей нынешней подруге не впадать в безумство с этими своими навязчивыми идеями о «невероятных скрытых возможностях» нынешнего мира, тайно плету жуткий план. Как только выпадет тому возможность, я сбегу, хоть куда — надо прорываться если не в покоренный Калининград, то в сторону Москвы, Питера, на крайний случай, задержаться в Белоруссии, но подальше от всего этого чужого. Ну, а если все же Хельмут и Беата правы — и на сто верст вокруг только пешие пробежки да кони, то… тихо, мирно, незаметно опять вернусь в сей жуткий оплот, просто разведав окружающую обстановку. Не знаю, где именно этот Фридланд размещен, но надеюсь подальше отсюда… и путь будет далек.