Шальная мельница
Шрифт:
— Простите, мне пора, — комкано, надрывисто, плевком.
Резвый шаг и, не давая шанса, мигом бросаюсь наутек, не стыдясь последствий и слухов.
…
— Беата! Беата, спаси меня! — бешено, отчаянно завопила я, едва добралась до приюта и ворвалась на кухню, где сейчас та помогала Адель с едой. Колкий взгляд на женщину, которая так нежелательно стала свидетелем всего этого, но, проигрывая прошлому, что сейчас затуманило, задушило разум, вновь рычу. — Спаси меня! Молю!
Резво срывается на ноги, хватает за локоть и тащит на улицу. В сторону хлева.
— Что случилось? Чего кричишь? —
Еще немного и обмерли мы. Глаза в глаза.
— Теперь я точно знаю, чувствую… Он не отступится. Вы были правы. Это — только начало. И, Боже, Беата, я так этого всего боюсь.
— Что я должна сделать?
— Помнишь, девушку черноволосую, что к тебе приходила не так давно. Она у тебя просила настойку какой-то там полыни. Девушка… из борделя.
— Ты что задумала?
Закачала я головой.
— Ты меня не поймешь, — бешено тараторю. — И мало меня кто поймет. Но поверь, мой опыт показывает, что всё возможно, и ко всему надо быть готовой. И если это и произойдет…. то что, еще забеременеть от этого ублюдка, да? Куда я? Здесь? Как? Что потом буду делать? Не рожать же?
— Что ты несешь? Не согласись — и не тронет он тебя…
— Ты уверенна? Он уже мне проходу не дает. А ваши тому слова — только доказательства.
— Он же… не настолько скотина?
— Ты уверенна? Ты УВЕ-РЕН-НА?
Тяжело сглотнула, смолчала Знахарка, печально опустила глаза.
Тягучие минуты — и, наконец-то, несмело бормочет:
— И что ты… хочешь, кастильскую полынь? Это же — не просто эликсир, — взгляд мне в глаза, — не просто… лекарство. Той девушке… уже нечего терять. А ты… у тебя еще есть шанс. Это средство не только предотвращает нежелательную беременность, но и может вызвать бесплодие. А иногда — и саму смерть. Анна, одумайся!
— Но не бежать же мне? А если так, то куда? — выпучила я глаза, моля о подсказке. Еще миг — и закачала обреченно головою. — Нет, Беата. Нет. Я уже прошла этот ад, и ни в коем случае не хочу обратно. Пусть я буду сумасшедшей и зверски глупо перестрахуюсь, однако потом… не придется лить слезы в подушку и просить тебя свершить… уже действительный ужас, и неоспоримый грех. Ведь его вы все здесь в этом времени боитесь. Боитесь, хоть и совершаете. Так вот не надо, добавлять в эту копилку еще и это безумие.
Утопила лицо в ладонях и замерла я тяжелых рассуждениях, не имея возможности больше сдерживать слезы.
— Беата, я не хочу от вас уходить. Не хочу, — лихорадочно мотаю головой. — Вы — мой дом. Куда я без вас? Я никого и ничего не знаю. А за мои речи, мысли, знания — без вас меня точно сожгут на костре. Молю, Беата…
Шумный вздох. Взгляд мне в лицо Знахарки.
— Ты не знаешь, о чем просишь и чем рискуешь.
— Знаю… В том то и дело, что… знаю.
Долго я скрывалась за стенами приюта, всячески избегала любых дел вне присмотра Беаты и Хельмута. Хотя и знала, что правда в том, что, случись что, мало чем помогут. И дело не в нежелании или страхе. Нет. Дело в немощности… против власти этого ублюдка.
Но можно вечность скрываться, а затем обязательно наступит такой момент, когда просто… не останется выбора.
Судьба написана, и колесо мельницы делает
Очередная эпидемия простуд в свете ранних заморозков прибавила немало работы, как в приюте, так и за его стенами. Хельмут и Беата практически без сна. Что могу, то выполняю и я, едва уже волоча ноги. Глаза сами слипаются, а громкие звуки даже уже над ухом не всегда могут уже привести в чувства. Жуткий, хронический недосып. Здесь нет элементарный лекарств — а потому все лечение сводится к компрессам (подобно тому, что проделывала со мной в первый дни Беата), отвары трав, мази и прочие «народные средства» из глубин преданий.
— Анна! — крикнул мне Хельмут. — Говорят, девушку в Штрадике выловили какую-то. Я не могу вырваться отсюда. Сбегай сама посмотри, окажи первую помощь и, если можно транспортировать, то сюда пусть несут. Адель пока койку подготовит.
— Хорошо.
За этой суматохой, дурманом в голове совсем забыла о элементарных мерах безопасности, да и, вообще, осмотрительности. Сокращаю через улочки к выходу из города, а там через чащу в указанном прохожими направлении…
Немного ушла от дороги, как внезапно странный шорох, стремительно приближающий звук раздался где-то сбоку. Осмотрелась по сторонам. Не хватало еще на дикого кабана наткнуться. Кого-кого, а его уж вряд ли я осилю. Но еще миг — вынырнул наружу темный силуэт. Глаза встретились.
Уж лучше бы была… это какая животина, зверь дикий. Наверно, было бы не настолько жутко.
— Анна… — шаги ближе.
Нервно дергаюсь в сторону, пячусь.
— Что Вы здесь делаете? Уберите руки от меня.
— Я, просто, поговорить хочу.
— Прошу, не надо. Я спешу, там девушка.
— Ей уже не помочь.
— Что вы несёте?
— Анна!
— Руки уберите!
Еще миг — его хватка, жесткая, болезненная, мои отчаянные попытки вырваться, кричать — да только шум реки буквально все сводил на нет.
Борьба, удары, крики, но ублюдок ловчее и сильнее моей нелепости. Чувствую, как уже пробирается под полы платья.
— Всё равно будешь моей, — гневно рычит, уже ни в чем себя не сдерживая.
Отчаянно завизжала я, на грани рыданий, чувствуя его прикосновения как ожоги. Брыкаюсь изо всех сил. Еще миг — и удается вырвать руку из плена. Тотчас вцепилась ногтями в лицо, желая если не выдавить глаза, то содрать заживо кожу. Завизжал, завопил мерзавец, еще немного — и впилась зубами ему в ухо. Выдраться, выбраться из-под него, поднимаясь на колени, а затем и вовсе выравниваясь на ногах. Не отстает и он: словно медведь, пытается вытянуться во весь рост, но успеваю вовремя — наскочить на ублюдка и резвым ударом в пах вывести из равновесия животное.
Бросаюсь наутек. Куда глаза глядят, да так, что только сердце колотится в предсмертной агонии.
С шальным взглядом, растрепанная, разорванная, вбежала я на кухню. Обмерла Адель, глядя на меня.
— Что случилось?
— Беату, срочно…
— Что случилось, Анна? — не слушается. Шаги ближе, пытается дотронуться до меня, но грубо отбиваю ее руку в сторону. Дерзко, мерно чеканю слова. — Беату срочно!
Закрылись мы в коморке. Я, Беата и… Хельмут.