Шальная мельница
Шрифт:
[11] Риттербрюдер — с нем. «брат-рыцать».
[12] Wer die Dornenf"urchtet, kommtnichtindenBusch: с нем. дословно — Кто боится шипов, не идет в кусты, наш аналог: волков бояться — в лес не ходить.
[13] Вонючий сморчок — он же гриб Весёлка, «ведьмин гриб», «чертово яйцо».
[14] — Кнехт — с нем. слуга, крепостные в средневековой Германии
Глава 9. Сделка
Едва небо залилось
Обреченный, печальный взгляд издалека на Цинтен — и пошагала прочь в указанном (еще ночью Хельмутом) направлении.
И снова Бальга. И снова этот мой странный, и одновременно, жуткий приют.
Что меня там ждет? И кто?
Генрих? А хватит ли его понимания, доброты и заботы, чтобы перебороть гнев далекого Фон-Неймана и такого близкого Хорста? А ведь меня последний не меньше как Беату ненавидит и боится. Не меньше, если уже не больше…
Ведьма. Для него я — тоже ведьма. Однако Хельмут считает, что это — единственный мой вариант на толковое спасение, под крылом могучей защиты служителя добродетели, а не под игривой пеленой злодейки-судьбы. Куда бы не сбежала, и как бы не попыталась затеряться в неизвестности, «молва, как вода, лазейку всегда найдет. Найдет да просочится, как бы не силились глупые люди сему помешать».
Кто знает, может ты и прав. Может… и прав.
Пресловутых разбойников, волей Божьей, или с еще чьей помощью, все же удалось избежать, а вот пытливых взглядов, странных окликов и добродушных предложений помочь довезти — увы, или на благо, нет.
Поначалу было страшно соглашаться. Делала, как и велел Врач, вид отрешенный, молчала — отчего отставали те быстро, довольствуясь моим безучастием. Но хоть и путь был не столь далеким, а сил (особенно в свете прежних трудных ночей, полных забот) оставалось всё меньше. Потому еще одна повозка — и я уже сама окликнула мужчину, напрашиваясь на помощь.
— Слушаю Вас, брат, — обратился ко мне мужчина в рясе.
Еще сильнее опускаю голову, напуская на лицо капюшон. Попытка состроить грубый голос, бормочу.
— Срочное дело к риттербрюдеру Фон-Менделю. Не соизволите отвести к нему?
— Да, конечно. Только Вам придется немного подождать. Сейчас у них молитва. Или же, если хотите, можете присоединиться.
— Нет, — торопливо отозвалась я, отчего невольно голос дрогнул. Попытка загладить прореху, шепчу. — Благодарю. Дело неотлагательное, а молитве предпочитаю предаваться в одиночестве, дабы никто и ничто не отвлекало меня.
— Хорошо, я сообщу ему. А пока проследуйте за мной.
С опаской осмотреться по сторонам, тихо Господа прося, лишь бы по пути не встретить Хорста. Кого-кого, а вот его, наверняка, уж не удастся мне провести.
Быстрые шаги через внутренний двор, а там и вовсе знакомыми коридорами.
— И всё же, лучше бы Вы в саду согласились подождать.
— Не сегодня, прошу, — едва уже не рычу от злости.
— Вот его кабинет, ждите здесь. Скоро будет.
Обмереть
Звучные, уверенные шаги по коридору. Мигом обернулась — несколько человек направлялось в мою сторону. Тотчас состроить смиренный вид, низко опустив голову, пряча лицо.
— Следуйте в капитул без меня, — узнала я голос Фон-Менделя, но не решаюсь взглянуть на него. — А я немного задержусь. Брат Иоанн, — внезапно обратился ко мне и несмело коснулся плеча, направляя. — Пройдемте ко мне в кабинет. Я выслушаю вас.
Обмерла я в нерешимости среди комнаты, боюсь первой заговорить.
Прошелся неспешно по кабинету Генрих. Удивленный, косой взгляд на меня.
— Вы присаживайтесь, не стойте.
Лишь взволнованно переступить с ноги на ногу. Все еще упорно сверлю очами пол.
Шумный вздох, прошелся к окну Фон-Мендель, уставился вдаль.
— Вы же понимаете — я человек занятой. И, увы, не от меня зависит то, что времени у меня на всё про всё мало. Что бы Вас ко мне не привело, прошу, — разворот и обмер в ужасе.
Смелый (но не надолго) взгляд ему в лицо. Неторопливо опускаю капюшон, расправляю волосы.
Не дышит. Лишь только ошеломленно таращит глаза.
— Мне некуда больше идти. И я прошу Вас… мне помочь.
— Анна? Это — действительно, Вы? — нервно проморгался. Шаги ближе, руки дрогнули в желании коснуться, но разум не позволил. Замер в нерешимости. — Что произошло? — немного помолчав, продолжил, — Вы вся измученна, избита…
Робкий, с опаской, взор на него.
— Цинтен — больше не мой дом, — криво, саркастически, болезненно улыбаюсь. — Но почему — не спрашивайте. Вы вряд ли мне поверите. Но уверяю, не я тому виной, — неосознанно сложила руки у груди, словно в молитве. — По крайней мере, не по доброй воле. И я готова идти на любые условия. В пределах разумного. Согласна на любую черную работу,
… по крайней мере, пока не научусь и не заслужу чего-то большего.
Шумный, глубокий вздох, смиряя свои эмоции. Потер пальцами глаза. Шаг в сторону.
— Анна-Анна.
Я ценю Ваше предложение и… услышал просьбу. Но…
(похолодело у меня всё внутри)
… сейчас у меня совершенно нет времени, чтобы всё это решать, — резвый взмах руки, — однако, я не отказываюсь, и, ни в коем случае, не прогоняю Вас. Более того, настоятельно прошу, останьтесь здесь, в этом кабинете…. и дождитесь меня. Я сейчас же попрошу кого-нибудь принести вам немного еды. Отдохните, вероятно, устали с дороги. Но в остальном, ни с кем пока не говорите, и никуда не уходите. Молю: это — очень важно. Оденьте, пожалуйста, этот Ваш… капюшон, прикройте голову, спрячьте лицо. Пусть все всё еще думают, что Вы — странствующий монах. Ни к чему пока… молва. А там, как только я освобожусь, мы со всем разберемся. Согласны?