Шаловливый дедушка
Шрифт:
— Куда это она? — удивилась хозяйка.
— Не может спокойно пройти мимо старинных вещей, — сказала Мариша. — Помчалась ваш шкаф разглядывать.
— А, нашла что смотреть, — махнула рукой Нина Сергеевна. — Он же весь жучком изъеден. Иначе бы я его никогда в жизни не выбросила. Он вместительный был очень, и привыкла я к нему. Но жучок его вконец испортил. Стенки стали такие трухлявые, что сквозь них было видно, что в шкафу лежит. А вот если ваша подруга и в самом деле так любит старинные вещи, то крикните ей, чтобы обратно поднималась. Я ей кое-что
Но Инна вернулась не сразу, хотя мы по очереди крикнули ей в форточку, что нечего дурака валять, пусть возвращается. Наконец она вернулась и была при этом такая разочарованная, что нам и без объяснений стало понятно — сокровищ в шкафу она не нашла.
Затем мы переместились в комнату лично Нины Сергеевны. Войдя, мы непроизвольно ахнули. Если комната дочери была обставлена современной мебелью, то тут, бесспорно, все еще царил позапрошлый век — резные дверцы дубового буфета, инкрустированные перламутром ножки стола, гнутые венские стулья и роскошное пианино с бронзовыми подсвечниками.
Кроме этих вещей, тут было еще множество безделушек явно азиатского происхождения. Какие-то огромные керамические кувшины с загадочными письменами на них, металлические блюда для плова и даже сундук с резной крышкой.
— Это у вас откуда? — спросила Мариша, указывая на металлический ларчик, похоже, арабского происхождения.
Во всяком случае, вязь, которой была сделана надпись, здорово напоминала арабскую.
— Так все от них же, — объяснила Нина Сергеевна. — От бывших хозяев. Сами они исчезли в семнадцатом году, а вещи оставили. У них кто-то из предков путешественником был. Должно быть, эти вещи из своих экспедиций и привез.
Мы растерянно осматривались по сторонам. Где тут искать тайник, было нам совершенно не ясно.
Ведь, кроме комнаты Нины Сергеевны, в квартире было еще семь комнат, огромный коридор с холлом, кухня и ванная комната.
— А капитальный ремонт в доме когда-нибудь был? — спросила Инна.
— На моей памяти только трубы в 1957 году меняли, — сказала Нина Сергеевна. — А так, как его в 1852 году построили, так он и стоял. Сначала ремонт при старом режиме был не нужен, строили основательно, потом революция и война. Не до того было.
Так что только трубы меняли. Сейчас уже, конечно, не мешало бы и крышу перестелить, и стены с потолками укрепить, но у кого сейчас до этого руки дойдут? Так и живем, то воду прорвет, то кусок стены вывалится.
— Где? — воодушевилась Инна. — Где вывалится?
— Это я так, к слову пришлось, — сказала Нина Сергеевна. — Ничего еще пока не отваливалось, бог миловал.
Из бывшей квартиры бывшей любовницы императора Александра Второго мы вышли в растерянности.
— Целый этаж! — простонала Инна. — Нам, имея в качестве указания только два этих браслета, никогда не найти тайника. За полтора века, как был построен этот дом, тут уж сколько раз делали косметический ремонт. И, конечно, то отверстие, куда нужно было вставить ключ, давно замуровали как ненужное.
— Да, — согласилась Юля. —
— Может быть, купить в квартире у кого-нибудь комнатку? — предложила Мариша. — И когда все жильцы будут расходиться по своим делам, мы потихоньку будем простукивать стены.
— Ага, лет через двадцать, может быть, нам и повезет, — сказала я. — А как быть в том случае, если тайник сделан вовсе не в самой квартире?
— А где же?
— Да где угодно Ипатьев мог сделать тайник в доме, в любом месте, необязательно у себя в апартаментах.
— Ты права, — грустно согласилась Инна. — В любом месте. А дом такой большой. И перекрытия в нем металлические. Я узнавала.
— Это еще зачем?
— На случай, если бы мы воспользовались металлоискателем, — пояснила Инна. — Бывает неплохой результат. Но тут этот фокус не пройдет, металлические перекрытия нам всю картину испортят. Да и жильцы наверняка будут возражать, если мы станем бродить по дому со странной попискивающей штукой.
Домой мы вернулись в подавленном настроении.
Но у дверей нас поджидал сюрприз в виде профессора Зайцева.
— Сомнений больше нет, — ликующе заверил он нас. — Этот Ипатьев был нечист на руку. После своей экспедиции в Египет он представил до смешного жалкий отчет. После чего немедленно подал в отставку. По его словам, экспедиция стала жертвой неведомой эпидемии, в результате которой из всех ученых в Петербург вернулся один лишь Ипатьев.
Остальные его коллеги остались гнить в земле Египта. Само собой разумеется, его никто не упрекнул, что он оставил их там. В те времена это был разумный поступок. Не тащить же с собой тела, рискуя завезти неведомую заразу в столицу империи. Но дело выглядит тем подозрительнее, что Ипатьев не смог представить ни заметок, ни дневников своих коллег, по которым можно было бы проверить его слова.
Пришлось верить ему. Просто уму непостижимо, как это ему удалось выкрутиться. Но что бы там в Египте во время экспедиции ни случилось, и для самого Ипатьева это не прошло даром, он подал в отставку и больше никуда из России не выезжал. Хотя раньше ни одного года не проходило без экспедиции. Но после Египта он жил в России, главным образом в своем имении, где и скончался.
— От несчастного случая на охоте. На него напал сокол, — сказала Юля.
— Что? — задохнулся от восторга профессор. — Это просто восхитительно!
— Восхитительно, что человек погиб? — поинтересовалась Юля.
— Нет, но древнеегипетский бог Гор, или Хор, чаще всего изображался в виде сокола или мужчины с соколиной головой. Он мог также превращаться в эту птицу. Понимаете? Гор считался победителем злых сил и мстителем за преступления, совершенные против богов.
— Вы что же, хотите сказать, что Ипатьева убил древнеегипетский бог? — осторожно спросила Мариша. — Превратился в сокола, спустился на землю и отомстил за то, что Ипатьев ограбил могилу фараона?