Шамабад должен гореть!
Шрифт:
— Это само собой, — улыбнулся Саид. — Но я настаиваю на том, что ключевым остается тайная и всеобъемлющая подготовка. Все остальное приложится. Тем более, методику пропаганды я знаю. Поднять моджахеддин будет несложно, учитывая их высокую мотивацию и особое отношение к вере и кровным узам. Повторюсь: средства важнее.
— Что ж, — вздохнул Стоун, поразмыслив с минуту, — излагайте.
Я подбросил дровишек в черную от многолетней сажи топку.
Офицерские
Мы с парнями, в свою очередь, тоже решили погреть молодые кости в бане. Шеф был не против, а потому я захотел подкинуть еще дров, хорошенько протопить парную.
Подцепив петлю горячей дверцы палкой, я прикрыв топку. Когда встал от нее, услышал какой-то странный грохот.
За баней, к ее задней стенке прильнул дровник, расположившийся под навесом. Он пролег вдоль всей бани, и странный звук послышался как раз оттуда.
Я напрягся. Стал чутким, словно волк на охоте. Медленно зашагал к дровняку. Когда заглянул за угол, увидел превеселую картину.
Связист Тимощук сидел на дровах. Он прижался к стене с видом прячущейся от кота мыши, а лицо его, искаженное настоящим ужасом, было обращено ко мне.
Немного выше, над головой связиста, светилось узенькое оконце раздевалки, которое вставили почти под самым потолком.
Я кривовато улыбнулся, сложил руки на груди.
— Ну че, красиво?
Остолбеневший Тимощук не произнес ни слова. Только смешно мигнул своими большими от изумления глазами.
— Слазь давай, — сказал я.
— Да я… Я это… Мимо проходил… — бестолково пробурчал Тимощук.
— Ты давай, дуру не гони. Слазь, говорят.
Связист виновато, громыхая рассыпавшимися под его ногами поленцами, спустился с дровника. Застыл передо мной.
— Да я там ниче такого и не видал…
— Ага. Скажи спасибо, что я, а не кто из начсостава тебя тут застукал. А то голову тебе открутили бы.
Видимо, мои слова нарисовали в тыковке Тимощука очень яркую картину того, как шеф или новый замполит, очень живописно и с особым пристрастием, откручивают ему голову.
— Ты только не выдавай… — промямлил радист.
— Нужен ты мне, — хмыкнул я, — но имей в виду, если еще раз тебя сегодня вечером возле бани увижу, с дровника за шкирку стяну.
— Понял. Все понял, — примирительно поднял руки Тимощук, — вопросов не имею.
— Дуй давай отсюда.
Радист было собрался уходить, но я его остановил, взяв за рукав.
— И варежку про голых офицерских жен не разевай. Понял?
Щуплый Темощук сглотнул слюну. Торопливо покивал.
— Ну и хорошо.
Я его отпустил, и тот неловко побрел к дежурке, в комнату связи и сигнализации. Посмотрев ему вслед, я только ухмыльнулся.
Следующим
— Опа. Никак снова новые люди на заставе? — Спросил тихо Стас.
У навеса, под которым покоилась новая Шишига, переданная заставе взамен расстрелянной, стояли пограничники. Были там Черепанов, старшие сержанты Мартынов с Тохой Фрундиным и еще пару погранцов.
В центре их внимания был незнакомый офицер в шинели. Крепкий и кряжистый, он что-то эмоционально им рассказывал: смеялся, махал рукой, с зажатой в пальцах сигаретой. Остальные увлеченно слушали и тоже посмеивались.
— Короче, — услышал я анекдот неизвестного, когда мы направились к ним, — приходит как-то офицер особого отдела к венерологу…
Когда мы приблизились, все, кто слушал, как оказалось, капитана, грянули дружным смехом. Тот как раз закончил анекдот.
— О, здорова, мужики! — Разулыбался новый капитан.
Черепанов обернулся, увидев нас, сказал:
— Знакомьтесь, парни. Это товарищ Рюмшин. Капитан особого отдела. Его к нам приставили, после Сорокина.
— Здорова! Здорова, братцы, — начал он протягивать всем свою плотную руку, — будем знакомы!
Рюмшин был сбитым, словно пенек. У него были квадратные плечи, смешливое, но очень грубое лицо и крупная челюсть с несколько неправильным прикусом. Оттого создавалось такое впечатление, что нижнюю губу капитан всегда выпячивал. Это делало выражение его лица, когда находилось оно в спокойном состоянии, будто бы каким-то надменным.
Хотя вроде бы простецкое, на первый взгляд, поведение капитана, говорило об обратном. Или же он только хотел создать о себе такое впечатление.
— Да, вот приехал знакомиться, — сказал Рюмшин и затянулся сигаретой, — сначала хотел к шефу вашему заглянуть, да он щас занят. Попросил подождать немного. Вот я и тут. Решил поболтать с личным составом, раз уж представилась такая возможность.
— О! — Вклинился Синицын, стоявший тут вместе с офицерами, — товарищ капитан, а расскажите еще раз про офицера особого отдела и венеролога?! Пусть парни тоже посмеются!
— Да они, видать, слышали, — разулыбался капитан, — мож, кто из вас знает еще какие анекдоты?
— Только неприличные, — ответил я с улыбкой.
— Ну, тогда ладно! — Рассмеялся особист, рассказавший только что довольно пошлый анекдот, — совсем уж неприличные не надо! У нас тут собрались порядочные люди!
В общем, особист изо всех сил пытался сойти за своего. Поведение его мне показалось похожим на то, каким грешат российские ДПСники из будущего, когда ведут себя так, будто ты им уже и сват, и брат, и бог знает кто еще.