Шамабад должен гореть!

Март Артём

Черепанов нахмурился.

— Ладно, — выдохнул он, — грузите этих. Начальство разберется.

— А ишака? — Удивленно приподнял брови Стас.

— А ишака грузить некуда, — строго сказал Черепанов. — Придется его под конвой взять и доставить на заставу пешим ходом.

Особисты забрали схваченных нами афганцев уже с заставы.

Пока их грузили в шишигу, прибывшую из отряда вместе с офицерами особого отдела, мы «разоружали» ишака и считали добро, что он пронес через реку. Ишак, к слову, совсем не возражал.

Осел нес на себе один

РПД в частично разобранном виде. Ну, для удобства транспортировки. Из вьюков также было изъято примерно семьсот патронов к нему.

Ишак, которого Стас уже успел окрестить Гошей, что, к слову, очень не понравилось другому Гоше из отделения собачников, получил временное «место дислокации» на заставе, пока шеф не решит, что с ним делать.

Когда особисты уехали, я уже прекрасно понимал, что будет дальше. К каким выводам они придут, допросив духов. И выводы эти будут неверными. Ну что ж. Пришло время мне немножко вмешаться в их оперативную работу.

Сегодня стояла чудесная погода. Было тепло, потому по леску я шел в расстегнутом бушлате.

Все еще голые ветви деревьев чернели на фоне совершенно ясного синего неба.

Со момента задержания нами переодетых афганцев вместе с их овцами на Границе, прошло два дня. Сегодня у меня был первый за долгое время выходной.

Я шел по лесной землистой тропе, высохшей под мартовским солнцем. Потом свернул с нее, захрустев сухой прошлогодней листвой и мелкими веточками. Землистый аромат царил в лесу, приятно щекотал нос.

Аккуратно обходя молодняк акации, я прошел к большому ореху, ставшему почти для всего личного состава заставы особенным местом.

— Саша? — Наташа, ждавшая меня тут, поднялась с земли.

Она расстелила у корней могучего дерева покрывало, на котором уже ждала меня. Когда она встала, я заметил, как нечто рыжее мелькнуло от ее ног, спрятавшись за деревом.

— Саша!

Девушка помчалась ко мне, кинулась на грудь. Я схватил ее за талию, оторвал от земли и весело закрутил. Наташа рассмеялась таким привычным заливистым смехом, что на душе у меня потеплело.

Потом мы замерли на мгновение, заглянули друг другу в глаза. Улыбка медленно исчезла с лица девушки. Оно стало каким-то вдохновленным, светлым. Глаза широко распахнулись и заблестели.

— Привет, — тихо сказал я.

Я прижал ее к себе, и она потянулась ко мне. Стала на цыпочки, томно прикрыв глаза. Сейчас в этот самый момент, она показалась мне еще более красивой, чем всегда. Возможно, еще более красивой, чем за всю мою жизнь.

Я подался вперед, и мы поцеловались, нежно и чувственно. Да так и замерли, наслаждаясь друг друга на… Сложно было сказать на какое время. Да и считать, если честно, совсем не хотелось.

Когда губы наши разминулись, Наташа положила голову мне на грудь.

— Я скучала, — тихо и немного обиженно сказала она, — очень.

— Все в порядке. Я здесь.

— У тебя так спокойно бьется сердце, — проговорила она. — Спокойно и размерено.

Словно бы оно ледяное.

— Ты знаешь, что это не так.

— Знаю. А еще — чувствую.

Наташа повела меня под дерево. Я отложил автомат и подсумок, расположился на покрывале, девушка села рядом.

Почти сразу из-за ствола ореха показался любопытный остренький нос Муськи. Она выскочила к нам, приблизилась к Наташе, ступив передними лапками ей на бедро.

— Совсем ручная стала, — сказала девушка.

— Угу. Прикормили мы ее. Видать, и охотиться разучилась.

Девушка уставилась на меня очень удивленно.

— Ничего. Мы ее не оставим, — я улыбнулся

— В каком это смысле?

— Я признался Тарану, что мы подкармливаем лису, живущую у границы.

— И что?

— Ничего. Все хорошо. Он согласился поселить ее у заставы. Мы ей даже домик подготовили, В рощице, за укрепом. Всегда теперь будет под присмотром.

Подобревшая от солдатских харчей лисица, хоть и околачивалась у Наташи, на нее совсем не смотрела. Она навострила ушки и принюхалась. Потом деловито протрусила к моему подсумку. Стала его обнюхивать. Попыталась подлезть носом в клапан.

— Знает, чертовка. Где водится съестное, — рассмеялся я. — Давай ее покормим.

Я встал, подошел к подсумку. Лисица, увлеченная запахом сала, что я принес для нее, совершенно меня не замечала. Вернее, даже так: она знала, что меня не нужно бояться.

Я достал жирноватую газету, в которую спрятал обед для лисицы, а потом вытряс все ей на землю. Там стала жадно поедать большие ломти сала.

— И как это ваш начальник согласился ее взять? — Спросила девушка.

— А что? Она теперь и так на довольствии, — обернувшись, улыбнулся я.

Я вернулся на место и сел возле Наташи. Мы обнялись, принялись наблюдать, как обедает лиса.

— А лисята что? — Спросила девушка.

— Лисята редко выходят из норы, — сказал я, — но людей тоже не бояться. Я гладил одного.

Наташа улыбнулась.

— Да и сюда я пришел с разрешения Тарана, — продолжал я, — не стал ничего выдумывать. Сказал — надо Муську накормить.

— Это чудесно.

Когда в норке запищал лисенок, Муська оторвалась от еды, прислушалась. В следующий момент она принялась хватать оставшиеся куски сала, стараясь напихать их в рот как можно больше за раз. Набитая съестным пасть лисы распахнулась так широко, что Муська от этого выглядела презабавно.

— Не жадничай! — Рассмеялась Наташа, — никто у тебя ничего не отберет!

Муська ее не слушала. Напихав полный рот сала, она посеменила к своей норке.

— А как же ее переселить к вам? — Наташа вопросительно задрала бровки.

— Еще не знаю. Но придумаем.

Девушка вздохнула, устроилась у меня на плече. Прикрыла глаза.

— Если честно, — начала она после недолгого молчания, — у меня уже появились дурные мысли. От них душа болела.

— Какие?

— Что… что мы с тобой больше уже не увидимся…