Шамабад должен гореть!
Шрифт:
— Тебя тоже убьют, дедушка. Сейчас они не подозревают, кто я. И еще им нужна. Если я уйду, они станут за меня мстить.
Шад хотел было что-то сказать, даже открыл рот, но промолчал.
— Ты не должна была приезжать, — горько проговорил старик.
— Но я уже приехала…
Девушка опустила взгляд к рукам. Их пальцы почернели от карандашного грифеля. Шад положил ей руку на плечо. Потом обнял.
Несколько минут они сидели так посреди комнаты. Ровно до тех пор, пока деревянная, обитая овечьей шкурой дверь,
Девушка испуганно подскочила, когда в единственную комнатку бедного домишки зашли трое мужчин.
На первый взгляд, они не носили оружия. Одежда их оказалась простой деревенской и очень скромной. Не похожи они были на обычно пестрых и лихих разбойников, которыми являлись в действительности.
По крайней мере, двое из них.
Третий все же отличался от остальных.
Пожилой, полноватый мужчина с безобидным лицом, носил маленькие, круглые очки на слегка горбатом носу.
Вторым был молодой, крепкий мужчина с длинной, но редковатой бородой. Третий был гораздо старше него, со злым, хищным лицом убийцы, украшенным большим шрамом на подбородке.
Все втроем вошли в единственную комнату. Двое — молодой и шрамированный держались, словно хозяева. Полный мужчина остался за их спинами. Он скромно топтался почти у входа.
— Ты говорил про эту женщину? — Бросил молодой шрамированному.
— Да, господин, — сказал тот, — она оказалась ловкой. Хасан хотел овладеть ею, но она сбежала. Ее ловили долго. На редкость проворная. Юркая, словно шайтан.
— Это про ее отца у нас говорят?
— Да. Шурави — ее отец.
Амину словно обдало холодной водой от неожиданности. Только невероятным усилием воли она не выдала своих чувств. Они знают.
Молодой недобро улыбнулся одними только губами. Глаза его остались холодными и злыми.
— Э… ну… — Будто бы проснулся от остолбенения Шад, — здравствуйте, господин.
Старик неловко поднялся, поклонился. Хлопнул Амину по плечу, заставив совершить тоже поклон.
— Будьте как дома в моем скромном жилище.
— Мой конь живет в лучших условиях, — брезгливо сказал молодой, осматривая старую чугунную плитку, стоящую у черной закопченной стены.
Шад раскрыл было рот, но только снова поклонился.
Молодой моджахеддин прошел глубже в комнату.
— Как зовут твою внучку, старик? — Спросил молодой.
— Амина, господин, — поспешил поклониться Шад.
— Амина, — произнес душман, словно пробуя имя девушки на вкус.
В следующий момент он бесцеремонно схватил ее за подбородок, заставил открыть рот и осмотрел зубы. Смотрел внимательно, будто выбирал кобылу на базаре.
— Ты красива, Амина, — отпустил он девушку, и та торопливо утерла губы от слюны. Глянула на молодого волком.
— Красива, — продолжал он, — жаль, что слишком стара. А еще испорчена, всем этим бесстыдством… Словно потаскуха.
Молодой указал на одежду и
Шад испуганно округлил глаза. Амина не сводила взгляда с молодого воина.
— Ты годишься только на то, чтобы отдать тебя на поругание людям моего отца, — высокомерно сказал молодой мужчина.
Шрамированный гадко засмеялся. Лишь в лице полного мужчины Амина увидела что-то напоминающее сострадание.
— Прошу, прошу вас, господин! — Кинулся к ногам молодого Шад, — не троньте ее! Она сделала все, как вы приказывали! Она…
— Из-за нее вчера ночью погибли четверо славных воинов. Она того не стоит. Пусть будет благодарна, что Джамиль увез ее на своем плоту. Иначе шурави уже разделались бы с ней на их заставе.
Молодой со значением посмотрел на Амину. Девушка молчала. Шад торопливо пнул ее пяткой по стопе. Амина вздрогнула, протянула:
— Спасибо, господин. Я обязана вам жизнью.
— Это точно, — кичливо приподнял подбородок молодой душман. — По закону, таких как ты, следует забивать камнями, но я великодушный человек. Кроме того, теперь ты должна мне еще и за спасение из лап шурави. Потому, сейчас ты пойдешь со мной.
Амина испуганно расширила глаза. Встретилась взглядом с Шадом, упавшим к ногам молодого мужчины.
— Прошу! Прошу, господин! Она ничего не знает о делах ее отца! Прошу! — Взмолился Шад, — она не сможет вам ничего рассказать!
— Надо же, — Мужчина, казалось, и не замечал мольбы старика, он просто пнул его в плечо, чтобы тот замолчал. — Тебя хотели использовать просто как девку на побегушках. Думали, ты достаточно мала и юрка, чтобы проскочить мимо пограничников шурави. Кто бы мог подумать, что ты окажешься его дочерью?
Амина попятилась, когда молодой душман приблизился на шаг. Шад шептал что-то, не решаясь встать с пола.
«Как они узнали, кто я? — Только и крутилось в голове Амины, — как они поняли?»
— Джамиль, — спокойно приказал молодой.
Шрамированный уверенно и быстро пошел к Амине. По дороге опрокинул Шада набок сильным толчком ноги.
— Дедушка! — Крикнула Амина.
— Иди сюда, грязная девка, — зашипел шрамированный мерзко.
Амина не издала ни звука, когда он схватил ее сзади за плечи и поволок на выход.
— Деда! Дедушка! Пусти меня! — Не сдержалась Амина и стала вырываться, когда Джамил снова пнул пяткой, пытавшегося встать Шада.
Вырываясь, девушка сама не заметила, как потеряла записку, что писала все утро пограничнику. Зато это заметил молодой.
— Стой, Джамиль, — сказал молодой, и шрамированный застыл, не выпуская девушку из крепкой хватки.
— Фазир, — приказал он полному мужчине в очках.
Тот глянул на девушку. Сглотнул. Потом поднял записку и развернул ее.
— Тут на русском, — бросил мужчина, названный Фазиром.