Шаман
Шрифт:
Женщина в синей униформе подсадила меня в «скорую» следом за носилками и убрала выдвижную ступеньку.
— Вера! — крикнул Иван. — Возьми Анюткин мобильник! Позвонишь из госпиталя!
Я молча протянула руку и взяла телефон. Дверцы закрылись, «скорая» тронулась и почти сразу запела сиреной: фельдшер, нагнувшись к носилкам, приподнял Тошкино веко, вгляделся и что-то тихо сказал водителю.
Я стиснула зубы, чтобы они стучали не так сильно.
— Что он принимал? — хмуро спросил фельдшер, разматывая аппарат для измерения давления.
— В каком смысле? — я еле разжала рот.
— Какие
— Какие наркотики?!.. — тупо повторила я. — Вы с ума сошли. Он не принимал никаких наркотиков.
Фельдшер неопределенно хмыкнул и до самого госпиталя больше не произнес ни слова. А в госпитале Тошку сразу укатили все на тех же носилках с колесиками в отделение интенсивной терапии, куда меня, естественно, не пустили, и я осталась в большом, ярко освещенном и почти пустом приемном покое с несколькими горемыками, у которых среди ночи неожиданно схватило живот, сердце, печень или что там еще. Вокруг них неспешно двигались медсестры в бледно-зеленых робах и белых кожаных сабо, измеряли температуру и давление, куда-то уводили и увозили страдальцев, на их место со «скорой» прибывали новые… ночь тянулась, близился рассвет. Я бездумно сидела на жестком пластиковом стуле, время от времени выходя на улицу, чтобы покурить. Один раз позвонил Иван, и я сказала ему название и адрес госпиталя. Он обещал подъехать, как только найдет Нэнси. Но время шло, а он не появлялся и больше не звонил. Под утро меня позвали к стойке, и со мной поговорил немолодой доктор-индус. Речь шла о наркотиках.
— Он ничего не употреблял, — твердо сказала я. — Мы весь вечер были вместе…
— Он был наполнен ими под завязку, — доктор устало повел затекшей шеей, не глядя на меня. — Мы его еле вытянули. Не понимаю вашего упрямства, мисс.
— Мы действительно были вместе весь вечер, — у меня на глаза навернулись слезы. — В ресторане с друзьями. И… мы пили только сухое вино! Он был в порядке. Танцевал. Только…
Доктор внимательно взглянул на меня.
— Да?..
— Понимаете, мы потеряли друг друга, когда вечер закончился. Мы… думали, что Антон с Нэнси… Нэнси — это моя подруга… что они ждут нас на улице. Но их там не было. Мы решили пойти на стоянку, где оставили автомобили. И на мосту увидели Антона. Он был в таком состоянии… Я думала, ему плохо.
— Ему плохо, — доктор серьезно кивнул. — Похоже, когда вы разделились, он где-то принял лошадиную дозу. Убийственную дозу, я бы сказал. Вы живете в Нью Хоупе?
— Нет. В Филадельфии. Мы приехали… просто погулять.
— Погуляли, — доктор позволил себе улыбнуться краешком рта. Улыбка вышла невеселой. — А что у него с рукой?
— Я не знаю, — сказала я безнадежно. — Этого не было…
— Наркотиков не было, пореза не было… — доктор вздохнул. — Впрочем, это не мое дело, мисс. Мое дело — поставить вашего друга на ноги.
Внезапно мне в голову пришла одна мысль.
— Доктор, — спросила я медленно. — А как он принял дозу? Я имею в виду — это был укол или…
Тот нахмурился.
— Еще одна странность, мисс. Вены у него чистые. Единственный след от укола… на шее.
— На шее?.. Так почему вы решили, что он сделал это… добровольно?
Доктор пожал плечами.
— Мы ничего не решили, мисс. Мы предположили самое простое — передозировку наркотиков. Согласитесь, она крайне редко случается у тех, кто наркотиков не употребляет.
— А если
Доктор как-то странно посмотрел на меня.
— Эээ… мисс… вы сами спросите у него, когда он придет в себя. Пока он… не в том состоянии, чтобы что-нибудь сказать.
— Я могу его увидеть?
— Если только через стекло.
У меня опять застучали зубы. Доктор бросил на меня сочувственный взгляд и мягко предложил:
— Может быть, вам стоит выпить кофе? Я попрошу сестру Вейнмар…
— Спасибо. Я хочу его увидеть.
— Хорошо. Вас проводят.
— Спасибо, доктор, — зубы у меня так стучали, что я начала заикаться. — Было очень приятно с вами познакомиться.
Эта вежливая формулировка отняла у меня последние остатки сил. Мне показалось, что я не смогу подняться с этого жесткого больничного стула и так и умру здесь, не увидев Тошку. В руку мне ткнулся теплый пластиковый стаканчик с кофе. Я подняла глаза и увидела над собой блеклое стертое лицо пожилой медсестры с профессионально-сочувственным выражением.
— Меня зовут сестра Вейнмар, мисс. Выпейте кофе, вы сразу согреетесь. Эти кондиционеры… мы тоже все время мерзнем. Выпейте, выпейте. И я провожу вас к вашему другу.
— Спасибо, сестра.
Я отхлебнула жидкий невкусный кофе, и в этот момент мобильник, висевший у меня на запястье, зазвонил. Чуть не расплескав содержимое стаканчика, я подхватила телефон, откинула крышечку и прижала мобильник к уху.
— Алло?..
— Уууу… — раздалось из мобильника. Казалось, воет какое-то смертельно испуганное животное: — Ууууу… Ве… Вееераа…
Я не сразу узнала голос Нэнси и не успела ничего сказать — она отключилась, телефон дзынькнул и погас.
— Секунду, — сказала я медсестре, холодея, и та, кивнув, отошла.
Я набрала номер мобильника Ивана, забитый в память, и кусала губы в ожидании его ответа. Про кофе я забыла. Жуткий голос Нэнси, незнакомый и дикий, продолжал звучать у меня в ушах.
— Иван! — я старалась говорить как можно тише. Горло у меня сжималось, и звуки получались какими-то рваными. — Иван, мне только что звонила Нэнси. Беги в полицию, пусть они определят, с какого номера она звонила. Сейчас же!..
— Погоди! Она звонила?.. Что она сказала? Где она?..
— Она ничего не сказала. Она… кричала и… выла. Скорее, Иван, миленький. Я тут с Тошкой. Мне сказали, что он принял убойную дозу наркотиков… Он в реанимации. Скорее, Иван. Ищи Нэнси.
Он отключился, я спрятала телефон и, стараясь твердо держаться на ногах, кивнула медсестре. Она молча повела меня к лифту, потом по длинному коридору вдоль остекленных отсеков с высокими кроватями, окруженными медицинской аппаратурой.
За стеклом одного из них — не знаю, которого по счету, — я увидела Тошку.
Я подошла поближе и прижалась к стеклу. Наверное, этого нельзя было делать. Наверное, медперсонал не одобрял таких жестов, потому что ладони оставляют на стекле следы, которые потом приходится вытирать салфетками. Но я прижалась к стеклу ладонями и лбом, потому что прижаться к Тошке не могла, — и сестра Вейнмар мне ничего не сказала. Я стояла там и смотрела на своего мальчика, наверное, год, или два, а он меня не видел. Потом я отняла ладони от стекла, к которому прилипла намертво, и ушла, хотя никогда бы не поверила, если бы мне сказали, что я смогу это сделать.