Шаман

Дашкевич Ольга

Он слишком много говорил. Но его глаза светились таким неподдельным сочувствием, что мы с Иваном как-то размякли и согласились выпить кофе. Просторная кухня, отделенная от столовой неширокой барной стойкой, вся пропахла этим кофе, и запах был действительно умопомрачительный. Томпсон усадил нас в уютные плетеные кресла у маленького круглого стола и вручил каждому по чашке. На стол были поставлены серебряная корзинка с кексами, такой же изящный молочник и сахарница. Хозяин устроился на высоком стуле у стойки и, слегка болтая, точно мальчишка, босой ногой, принялся участливо и деликатно

расспрашивать нас о подробностях вчерашнего вечера. Его любопытство, как ни странно, не выглядело неуместным. Он явно искренне сопереживал Ивану, потерявшему жену, и старался его успокоить. Но, несмотря на симпатию, которую вызывал хозяин особняка, несмотря на кофе и кексы, мы с Иваном, не сговариваясь, помалкивали о подробностях. Мы ничего не рассказали, например, о странном случае с оплаченным столиком в ресторане, а о Тошке Иван упомянул вскользь, сказав только, что нашему другу внезапно стало плохо и его увезли в госпиталь.

— Может быть, вы хотите позвонить в госпиталь и узнать, как он себя чувствует? — участливо спросил Томпсон, машинально набивая ароматным табаком небольшую деревянную трубку. — Ах, да, вы можете курить, пепельницы справа на полке. У меня есть сигары и сигарильи, если вы предпочитаете их.

— Спасибо, — отказался Иван, — если вы не возражаете, мы покурим свои… знаете, так привычнее. А в госпиталь мы подъедем попозже, мы ведь только что оттуда, так что ничего нового нам не скажут.

Томпсон не стал выяснять, что именно нам сказали врачи, и я подумала, что он, возможно, вовсе не так любопытен, как мне показалось. Вообще-то, его неожиданное гостеприимство должно было бы нас насторожить, но оно почему-то не настораживало. Рассеянно оглядывая кухню и думая о том, как хозяину удается сочетать в ней безупречный стиль, уют и респектабельность, я бросила взгляд в наполовину занавешенное окно-фонарь за спиной Ивана. Это окно выходило на задний двор и там, за деревьями…

— Что это? — Я не удержалась от возгласа, увидев вдали над пышными кустами роз мраморную крышу чего-то, весьма напоминавшего склеп.

— Что, простите?.. — Хозяин удивленно приподнял бровь и перегнулся на своем стуле вперед, чтобы выглянуть в окно. — А, вы, должно быть, имеете в виду кладбище?.. Я давно привык, не замечаю… Оно очень старое, на нем уже давным-давно никого не хоронят.

— А вам не бывает неуютно от такого соседства? — спросила я, не отрывая глаз от мраморной крыши. — По ночам… Или осенью, когда тут все голое, и деревья не скрывают могил?

— Да нет, — Томпсон пожал плечами. — Я же говорю — я привык. Вы знаете, это даже поэтично выглядит, особенно при полной луне. Начинаешь чувствовать себя персонажем готического романа.

Он рассмеялся и подмигнул мне. Я улыбнулась в ответ и подумала, что наш хозяин, похоже, обладает легким бесстрашным характером и с ним, наверное, хорошо водить дружбу, лазать по горам и опасным ущельям и предпринимать рискованные путешествия в разные экзотические страны. Впрочем, он ведь и упоминал экспедицию в Африку… Наверное, он ученый.

— Вера, нам пора. — Иван поставил на стол опустевшую чашку и потушил сигарету в пепельнице, вырезанной из цельного куска какого-то темного камня. — Было очень приятно с вами познакомиться, — он пожал руку хозяину, легко спрыгнувшему со своего насеста. —

Извините нас за беспокойство и большое спасибо за гостеприимство.

— Никакого беспокойства, — заверил Томпсон, провожая нас в холл. — Держите меня в курсе, вот моя визитная карточка, на ней есть телефон… если вдруг вам понадобится какая-нибудь помощь…

Иван взял плотный прямоугольничек черного картона, поблагодарил и засунул визитку в карман джинсов. Пока он это проделывал, я машинально взглянула в овальное зеркало, висящее у входной двери, чтобы поправить, наконец, свои кудряшки. В зеркале отражался кусок гостиной с роялем, а у рояля, вполоборота к нам, стоял с бокалом в руке вчерашний пианист из «Одиллии».

Глава 6

Я не завизжала от неожиданности. Наоборот, опустила глаза. А когда подняла их снова, пианиста в зеркале уже не было.

Мы, наконец, распрощались с мистером Томпсоном, который проводил нас до самых ворот и подождал, пока мы отъедем. Я смотрела в зеркальце заднего вида, как он удаляется по направлению к дому — легкий, стремительный и худощавый, просто Джереми Айронс, — и раздумывала, как лучше сказать Ивану о том, что я видела в холле. Я не сомневалась, что он немедленно повернет назад, чтобы потребовать у Томпсона объяснений, а этого, мне кажется, нельзя было делать вот так, с бухты-барахты. С другой стороны, Нэнси оставалась неизвестно где, и копы нам не звонили ни с какими вестями. Поэтому нужно было спешить, пока еще не поздно. Думать о том, что, возможно, уже поздно, я решительно не хотела.

И я еще должна обязательно сказать Ивану, что его жена ушла с этим киногероем, блондином, даже имени которого мы не знаем… впрочем, я совсем не уверена, что она ушла именно с ним. Когда я их видела в последний раз, они собирались танцевать. Что было дальше, неизвестно. Просто мы больше не видели Нэнси.

— Иван, мы в госпиталь?

— Да, — мы уже миновали окраины Ламбертсвиля и двигались в сторону Доллистауна. — Глянем на Тошку и будем думать, что делать дальше.

— Иван… Послушай.

Иван бросил на меня настороженный взгляд.

— Что?..

— Мне кажется, нам надо вернуться.

— Почему? Ты что-то заметила там, в этом доме?

— Да.

Я глубоко вдохнула, потом выдохнула и быстро рассказала ему и о пианисте, и о том, что в последний раз видела Нэнси рука об руку с блондином. Пока я рассказывала, он свернул, и теперь мы возвращались назад параллельным курсом. Иван даже не обругал меня за то, что я тянула с объяснением. Он молча смотрел на дорогу перед собой, и у меня сердце заныло от жалости.

— Иван…

— Помолчи, Вера. Я думаю.

На этот раз он припарковал машину на другой улице, у самого края кладбища, заглушил мотор и сказал:

— Значит, так. Ты сейчас пойдешь к Томпсону и отвлечешь его на некоторое время. Скажешь, что нам позвонили из полиции и… я не знаю, что-нибудь придумаешь. А я подберусь со стороны кладбища и осмотрю задний двор и сад. Попробую… попробую заглянуть в подвал. Нет, стоп. Это опасно. Сиди в машине. Я сам. Если ты не обозналась, и это был действительно пианист, тогда… слишком много совпадений.