Шаман
Шрифт:
Расследование потребует пойти в тайгу, именно в ту область, откуда идут первичные слухи об СЛТ. А я тебя, наглеца, знаю – туда ты обязательно полезешь. И вот что там, в глухой тайге, с тобой может произойти, только богу известно.
Вот почему я при Филиппове настаивал вместо тебя отправить туда надзирателя летучего отряда Елагина.
– Елагина? – Пётр окончательно растерялся. Кошко своими лютыми откровениями просто выбивал землю из-под его ног.
– Да, Елагина. Моя мотивация предельно практическая. «Дело о СЛТ» сложное как с умственной точки зрения, так и с физической. С одной стороны, изучать космические явления, а я интуитивно убеждён, что СЛТ имеют внеземную природу, должен человек твоего склада ума –
33
Пуд – 16,38 килограмма (40 фунтов). Два пуда – 32,76 килограмма.
– Так что же вы тогда меня выбрали?! – спросил Пётр, покоробленный.
– Ты не психуй раньше времени. Психовать позже будешь, там, в таёжном лесу, – требовательно остановил его Кошко. – На твоей кандидатуре настоял Филиппов. Тебе известно, что он мой бывший начальник, и отношусь я к нему с крайним уважением. В отличие от тебя, сорванца, я с уважаемыми мною людьми не спорю. Раз Филиппов так решил, так тому и быть.
– Извините…
– У Филиппова другая позиция. В Елагине он сыщика не видит. Считает, что тот отлично справляется с задержаниями вооружённых уголовников, но в оперативной работе нулевой. Не сможет он, по мнению Филиппова, провести тщательное расследование. В глазах Владимира Гавриловича чаша весов с умом и образованием однозначно перевешивает. Он, напротив, никого кроме тебя в «деле о СЛТ» не видит. Вот так решение и было принято. Малость пообсуждали и окончательно остановились на тебе. Даже твоя хромота на решение не повлияла.
– Хромота?..
Нет, всё-таки Кошко добил Петра сегодняшними откровениями! У него кругом пошла голова, и он был вынужден остановиться, чтобы удержать равновесие.
– Откуда вы про мою ногу знаете?!
Тут уже не выдержал Кошко:
– А ты что, наглец, думаешь, в сыске кроме тебя служат одни идиоты?! – гневно воскликнул он, внезапно побагровев. – Думаешь, один ты наблюдательный?! Ты, чёрт побери, в сыске служишь или при консерватории?! Ты думаешь, мы с Филипповым твою хромоту не заметили?! За кого ты нас держишь, наглец?!
Пётр, не выдержав последней атаки, шатаясь, прошёл к скамейке возле вознесенского моста и буквально рухнул на её дубовые бруски. Голова предательски кружилась. Лицо и тело облились холодным липким потом. Он сорвал с головы фуражку и пошире распахнул на груди пальто. Кошко присел рядом, полубоком, внимательно его рассматривая.
– Ты здоров? – тихо спросил он.
– Полтора суток не спал, – отмахнулся Пётр, в состоянии головокруженья потеряв требования учтивости. – Устал… Обедал давно… Да ещё вы со своими откровеньями… Голова чуть кружится… Сейчас пройдёт…
Кошко
– Ешь, – приказал он. – А на меня не злись. Тебе мой характер известен. Не люблю я, когда меня дураком выставляют. В чём-то ты похож на меня. Эмоциональны мы слишком. Тебя я сразу полюбил, потому что по тебе часто вспоминаю молодость свою бесшабашную.
Пётр взял пирожок, развернул салфетку и жадно откусил от него большой кусок ароматной мякоти. По телу пробежала волна облегчения.
Кошко смочил свой чистый носовой платок в воде канала и протянул его Петру. Тот утёр им своё лицо. Сознание прояснилось.
– Хромоту твою первым заметил Филиппов, летом 1906-го года, когда я ещё во дворцовой полиции служил, до должности его помощника. Он навёл справки и всё по твоей ноге выяснил. И про атаку мукденскую, и про пулю пулемётную, и про ранение страшное, и про госпиталь иркутский. Врачи сказали ему, что синдром твой года через два-три пройдёт. Он связан с повреждёнными нервами, которые срастаются очень продолжительно. Ну не будет же Владимир Гаврилович из-за такого пустяка, временной хромоты, увольнять перспективного сыщика!
И вообще, за кого ты нас принимаешь? Ты думал, что мы звери лютые, без души и совести, вышвырнем на улицу молодого парня только за то, что он в бою тяжело раненый, изредка на службе хромает? Ты понимаешь, как для нас это выглядит оскорбительно? Ты должен был такое не утаивать, а прямо нам всё рассказать!
– Извините, Аркадий Францевич, но я действительно этого боялся. Я очень хотел служить в сыске, тем более при вас. А нога мне постоянно приносит одни хлопоты и страдания. Она то не болит, то сводит такой болезненной судорогой, что в пору на землю падать. Не мог я быть в уверенности от вашего милосердия. Кому хромой надзиратель нужен?
– Ладно, проехали. – Кошко откинулся на спинку скамейки, сев поудобнее. – В тайге тебе надо будет что-то со своей ногой делать. Обязательно купи в аптеке лекарства обезболивающие, мази всякие согревающие, в магазинах подыщи кальсоны шерстяные. Ходить там придётся много. Да ещё учти, что там холода.
Повторюсь, что я бы послал туда Елагина. Но с Филипповым спорить, сам знаешь, ещё тяжелей, чем со мной. Если уж он принял решение, то на его мягкость и доброту не рассчитывай – обязательно сделает по-своему.
– Надеюсь, справлюсь.
– С чего ты думаешь своё расследование начать?
Пётр крепко задумался, взвешивая варианты. Пока ясной картины у него не было.
– Думаю приехать в Иркутск, осмотреться на месте, аккуратно по СЛТ там людей разных порасспрашивать и дальше уже решать. Пока у меня не было времени подумать над этим. Вы же с Филипповым меня только что всем этим огорошили!
– Ну, приедешь ты в Иркутск, ну, порасспрашиваешь, а тебе ответят, округлив глаза, что о СЛТ понятия никакого не имеют. Слухи-то эти специфические, широко по публике не гуляющие, в противном случае ими была полна вся империя. Об СЛТ шепчутся по кухням редкие отдельные люди, как таковых ты будешь искать? Четыре месяца на такое расследование – срок только на первый взгляд кажущийся достаточным, на самом деле он короткий, предельно ограниченный. Если в Иркутске провозишься без толку месяц-два, то на тайгу уже и времени не останется.
– Резонно. А что предлагаете вы?
– Первым делом тебе надо встретиться с самым главным свидетелем по этому делу – с бывшим иркутским губернатором Моллериусом. Он точно посвящён в курс дела и знает наверняка много больше, чем изложил в письме к царю. Сейчас Моллериус проживает в Петербурге, ждёт от царя новой должности. Я вчера навёл по нему кое-какие справки.
– И как я с человеком такого высокого статуса встречусь? Тот может меня к себе не подпустить!
– А столыпинская доверенность на черта тебе дана?