Шаман
Шрифт:
– Не все?
– переспросил Борис, - Еще что-то приключилось?
– Да... кажется, у меня галлюцинации.
Собеседник молчал несколько секунд.
– Какие галлюцинации?
– Понимаешь, я видел человека, которого не может быть.
– Что за бред!
– возмутился ворчливый голос, - Кого это еще не может быть?
– Средневекового дворянина.
– Чего?!
– Средневекового дворянина со шпагой, Борис. Я его видел, а другие нет.
– Где это было?
– Около магазина.
– Он говорил с тобой?
– Нет.
– Тебе показалось.
– Нет, Борис, нет. Точно говорю: не показалось. Он там был,
– Что, в костюме?
– Да, в костюме и со шпагой.
– Это был актер. Театр ведь рядом. Ты был в 'Фудмаркете'?
– Да.
– Ну, актер, конечно.
– Но его больше никто не видел, и он исчез!
– Вот только перестань нести чушь. Ты лично видел, как он исчезал?
– Нет.
– Ну вот. Несешь какой-то бред. Какая еще галлюцинация? Просто актер. Тебе нужно больше отдыхать после болезни. Купил еду? Поешь и спать.
– Но Борис...
– Что 'но Борис'?
– мерзким голосом передразнил Станисласа приятель, - Если у тебя нет ничего срочного, то завтра к тебе зайду. Сегодня ведь уже у тебя был. Чего мотаться туда-сюда? Завтра расскажешь о своей так называемой галлюцинации.
– Ох, - Станислас резко остановился. Пакеты с покупками вырвались из рук и упали на асфальт. Он с трудом удержал телефон.
– Что там с тобой?
– спросил Борис.
– Я уронил пакеты.
– Бывает.
– Но я уронил их не просто так, Борис! Я только что понял одну вещь! Поэтому и уронил.
– Да что ты там понял?
– разражение в голосе собеседника нарастало, - Говори уже.
– Я знаю, как его зовут!
– Кого?
– Средневекового дворянина, которого я видел.
– Откуда знаешь, если он с тобой не говорил?
– Не знаю. Просто знаю и все.
– И как его зовут?
– Филипп, граф де Куэртель.
– Стас, ты придурок, вот что. Тебя, возможно, действительно нужно лечить, но не от того, о чем ты думаешь.
– Но Борис, я действительно знаю это!
– Хватит. Поговорим завтра. На сегодня - достаточно! Это же никакого терпения не напасешься на твоих куэртелей.... Пока!
– Пока, Борис.
Вернувшись домой, Станислас, несмотря на свой голод, первым делом бросился к компьютеру. Усевшись за основательный светло-коричневый компьютерный стол и с трудом дождавшись пока машина загрузится, он вошел в интернет и открыл страницу поисковика. А затем ввел: 'Филипп граф Куэртель'. Поисковик 'задумался', а потом... ничего не нашел. Снова попытка - 'граф Куэртель'. Снова ничего. Последняя попытка - 'Куэртель'. Пусто.
Пенске недоумевал. Откуда-то это имя ведь взялось в его голове. Не мог же он его вот так взять и выдумать! Обычно ведь ничего такого не выдумывал. У него вообще не получалось придумывать новые слова! Раньше не получалось. Размышляя над этой проблемой, Станислас отправился на кухню готовить себе обед.
Там, крутясь в небольшом промежутке между плитой, посудомоечной машиной, раковиной и обеденным столом, он принялся сортировать покупки. Хлеб отправился в деревянную хлебницу, молоко - в холодильник, а колбаса - на стол.
Как и следовало ожидать, оба вида колбасы его разочаровали. Картон! Ему с ней редко везло. Он мог бы приготовить яичницу, но забыл купить яйца. Со вздохом поставил на огонь воду в кастрюле, решив сварить хотя бы макароны. Голод уже сильно давал о себе знать.
Пытаясь заморить червячка, он принялся грызть колбасу, выбрав наименее мерзкую, заедая ее хлебом и запивая
Это его огорчало, как огорчило бы любого мало-мальски рассудительного человека. Станислас продолжал размышлять об этом деле. В болезни все же была какая-то закономерность. Слабость, сны, галлюцинация в виде французского дворянина.... Интересно, что галлюцинациям предшествовало чтение книги о мушкетерах. Наверное, она повлияла как-то, сработали ассоциации или еще что-то. Книга о французских дворянах французского писателя.... Кстати, а почему он, Станислас, решил, что имя дворянина так популярно, что обязательно будет упоминаться в интернете на всех языках, включая руштальский? Есть ведь большие ресурсы на других языках. На том же французском, английском, русском, наконец. Увы, Пенске не был полиглотом. Он худо-бедно знал русский и английский, а вот с французским наблюдались большие проблемы. Станисласу он вообще незнаком.
Для него почему-то было очень важно узнать, существует это имя в реальности или нет. Ему казалось, что если нет, то его дело швах, а вот если да, то тогда еще не все потеряно: он не придумал его, а просто, возможно, вспомнил, вытащил из подсознания ту информацию, которой уже владел.
Подойдя снова к компьютеру, молодой человек попытался ввести запрос 'Куэртель', написанный по-русски. Как и следовало ожидать, ни одной страницы не было найдено. Он уже занес руку, чтобы написать то же самое по-английски, как вдруг понял, что просто не знает, как это слово пишется. Английский язык непрост. Слова в нем могут писаться не так, как произносятся. Станислас попробовал несколько вариантов, но у него ничего не получилось. Оставалось последнее - найти человека, который хорошо знает английский или французский или и тот и другой.
Такой знакомый у него был - Хелена. Вот кто мог бы помочь с переводом. К тому же, как-никак лишний повод ей позвонить. Он неплохо себя чувствовал физически. Станислас снова взялся за телефон, забыв о макаронах.
Когда он набирал номер, его губы, по обыкновению, снова сложились в улыбку. Это от него не зависело, просто получалось неосознанно.
– Алло, - ответил мягкий женский голос после третьего гудка.
– Привет, Хелена!
– А, это ты. Привет.
– Прости, что так получилось в прошлый раз. Я уже уладил все дела. Если твое предложение все еще в силе, то могу тебя проводить.
Краткое молчание собеседницы не понравилось ему.
– Хелена, к тому же мне нужна твоя помощь, - быстро заговорил Станислас, стараясь опередить возможный отказ, - Это - мелочь, но очень важно для меня.
– Помощь в чем?
– голос звучал почти официально.
– Мне нужно перевести одно имя на английский и на французский. Просто имя. Этих языков я не знаю хорошо, так что....
– Ладно. Приходи в восемь.
– Спасибо, Хелена! Пока!
– Пока.
Закрыв крышку телефона, Станислас перевел дух. Он очень волновался. И, очевидно, уже не из-за болезни. Несмотря на предыдущие переживания, новые эмоции перевесили их. Пенске снова вернулся к своей излюбленной теме размышлений. Похоже было, что пришло время для выглаженной рубашки.