Шаман
Шрифт:
– Пауки к Гусенице вашей не притронутся, они себе найдут еще что-нибудь поживиться, повкуснее.
– Шаман чуть ли не притоптывал от нетерпения.
– Пойдем, я немного знаю этих тварей и думаю, что они уже ушли.
– Вы о чем?
– нетерпеливо поинтересовался Эль. Твой брат передает тебе привет, - ухмыльнулся Питти, - подожди еще. Ну, так как, Клас, вы идете со мной, или будете ждать здесь?
– А что думает Эль?
– Он говорит, что давно пора идти, вот только что и сказал, - нетерпеливый шаман повернулся и потихонечку зашагал прочь.
– В эту сторону, да?
– Нет, не туда! Пойдем, я покажу.
– Клас поднялся.
– Что же ты сидишь, Эль? Идем!
И они зашагали через Степь. Некоторое время они шли молча, и оба степняка
– Слушай, Питти!
– не выдержал наконец Эль.
– Ты бы рассказал о себе, из какого ты племени, откуда знаешь два языка, что это у тебя на поясе, что такое «шаман» - вообще побольше всего, мы ж ничего такого не знаем.
– Я - шаман, - охотно ответил собеседник, однако не потрудился при этом ни обернуться, ни сбавить шаг.
– Это было «обо мне». Я родом из лесного племени Белок, но давно, еще в детстве, его покинул. На поясе у меня много всего, но ты, наверное, спрашивал о ноже - это оружие из железа. Шаман - тот, кто говорит с духами. Только вот что… - Питти встал так резко, что Эль ткнулся носом ему в лопатки.
– Твой брат ведь ничего не понимает, так? И что же, мне придется рассказывать ему все снова, еще раз?.. Нет, так не пойдет, у меня глотка не хитиновая. И шаман снова зашагал вперед, возмущенно покачивая звенящей головой.
– Ну, спасибо, объяснил!
– крикнул Эль ему в спину.
– Белки, лес, железо, духи!.. Очень даже все понятно!
– Сейчас не до этого!
– Питти решительно удалялся, в то время как Эль упрямо остановился. Клас потрогал брата за плечо: - Надо идти. Ничего больше нам не остается. Сами мы не знаем, что делать и как жить.
– А мне кажется, он порядочный червяк и мы обойдемся без него!
Братья замерли на несколько мгновений, ошеломленные тем, что смогли общаться, не понимая ни слова, а потом рассмеялись.
– Вы идете или нет?!
– раздался возмущенный голос Питти, который и сам уже запутался, на каком языке кричал.
Сказать, что Пожиратели Гусениц выпучили на Элоиз глаза, значит ничего не сказать. Удивление их было безмерным, переходя у наиболее пугливых в панический ужас, ничуть не уступавший по силе страху перед пауками, а у других, которые посмелее, особенно у мужчин, - в благоговейный восторг.
Внимание племени было обращено в том направлении, куда ушли омерзительные пауки, и девушка успела приблизиться незамеченной. Сначала вид нескольких десятков тощих, загорелых, сплошь беловолосых людей вызвал у нее приступ смеха, с которым она с большим трудом лишь смогла справиться. Но потом, когда вблизи она увидела, с каким усердием все эти человечки грызут паутину смертоносцев - занятие совершенно бесполезное, - смеяться ей расхотелось.
Когда Пожиратели наконец заметили новоприбывшую и все как один, от мала до велика, уставились на нее, Элоиз пробрал холодок. Да безопасно ли освобождать их? Подсознательно она принимала вину пауков как свою, ведь они были ей так же близки, как и люди. Особенно ее встревожили взгляды этих маленьких лохматых мужчин: рыжая красавица привыкла к вниманию противоположного пола, но теперь на нее смотрели не как на желанную плоть, а как на чудо из чудес. И в то же время девушка медлила разрезать паутину из вполне естественного желания покрасоваться. Ведь было чем! На роскошное, невиданное в этих краях тело - с полной округлой грудью, с не слишком тонкой, но безупречной в очертаниях талией, с пышными, даже тяжеловатыми бедрами - была надета плотно облегающая золотистая короткая туника, украшенная мозаичным орнаментом. Глубокий вырез открывал лишь чуть загоревшую нежную
Незаметно для себя она описала почти полный круг и только теперь наткнулась на останки пиршества пауков.
Жалость и отвращение переполнили ее сердце, и точно такие же чувства волей-неволей испытал находившийся почти у самого горизонта Анза, чья частичка незримо присутствовала в разуме девушки. Элоиз сморгнула набежавшие слезы и, позабыв о своем красовании, решительно принялась взрезать паутину, освобождая связанных и приклеенных к ней людей.
Пожиратели Гусениц послушно подставляли ей спеленутые руки, ноги, поворачивались, чтобы облегчить спасительнице задачу, а будучи освобождены, не спешили заняться своими делами, или хотя бы просто взять копья и присоединиться к ней, а собирались у девушки за спиной и молча наблюдали. Наиболее смелые и наименее умные, такие как Даг, стали тихонько переговариваться. Язык их был для Элоиз родным, однако виду она из женского коварства не подавала, и голоса зазвучали громче.
– Посмотри на ее ляжки! Как две моих!
– благоговейно говорил кому-то Даг.
– Ты только представь, как она бегает! Потому у нее и кожа такая гладкая, без единого шрама, что такую не догонишь! Вот бы посмотреть… - Ляжки… - бурчал скептический собеседник.
– Вон посмотри, что ниже ляжек… Лапы какие-то звериные… И волос таких не бывает, и оружия такого нет, да и вообще - не может быть женщина такого роста!
– А я разве говорил, что это женщина?..
– стал оправдываться Даг.
– Сиськи у нее, как у женщины, и бороды нет, а так - какая же это может быть женщина?.. Я так и не говорил, Лор.
– Сиськи! Это у нее-то сиськи, как у женщины?
– снова загундел названный Лором.
– Да это больше на скорпионьи клешни похоже, такие же здоровые! У настоящих женщин таких сисек не бывает - вот посмотри хоть на Тину, хоть на Клиру, хоть на кого!
– Молчи, дурак!
– прикрикнул на разошедшегося Лора женский голос, и Элоиз, прервавшая работу, чтобы стереть пот, увидела рядом темноволосую женщину, которая жадно рассматривала приглянувшуюся тунику.
– Ох, какой же ты дурак, Лор… Да и ты, Даг, не лучше…
– Меня зовут Элоиз, - неожиданно заговорила девушка.
– А тебя? Ты не могла бы мне помочь?
– Тина… Меня зовут Тина… - еле слышно сказала женщина, замирая от страха.
– Да… Сейчас… Мы не знали, что нам можно… Мы сейчас!
Не только Тина, но и другие женщины засуетились, расталкивая не столь подвижных охотников, бросились разыскивать режущие инструменты, предусмотрительно откинутые от них пауками, и с преувеличенной тщательностью принялись освобождать еще остававшихся в тенетах соплеменников. Элоиз выпрямилась и стояла теперь, возвышаясь надо всеми благодаря высокому росту и толстым подошвам походных сапог. Ей начинали нравиться эти люди, такие маленькие, боязливые, а на самом деле очень отзывчивые. Правильно ли она делала, опасаясь их?