Шанс для неудачника
Шрифт:
Толпа ребят приблизилась к месту трагедии. Помимо школьников свидетелем аварии успели стать и посторонние пешеходы из числа взрослых граждан, кто выходил из торговых пристроек, что соседствовали с домами, расположившихся вдоль Шаимского проезда. Субботний день, как всегда, высвобождал кучу народа на улицы. Разноголосица молодых и взрослых реплик перемешалось в общем гуле. Разлетевшийся вдребезги цветастый мотоцикл не привлекал ничьих взоров, ведь его былое эстетическое совершенство уже ушло в прошлое, а его наездник, возможно,
Лёва, лучший друг Эмиля, прорвался через толчею и подбежал вплотную к телу, но один лишь вид его вызвал оторопь. Переломанные руки и ноги в неожиданных изгибах оставались неподвижными; кожа лица пострадавшего приобрело рваные раны и оттого покрылось кровавой маской. Было удивительным, что череп оставался не раскроенным на мелкие частички.
Отбросив оцепенение, мальчик Лёва осмотрел вокруг людей, ища лишь взрослых.
– Помогите! – Глаза уже покрылись влагой. – Вызовите скорую помощь!
– Уже звоню, – раздался голос, принадлежавший женщине за пятьдесят.
– Пацаны, за ним присмотрите и не отходите. – Испуганный Лёва встал и взглядом нацелился на их родной пятиэтажный дом. – Я сбегаю за его матерью.
Мать ребёнка безостановочно плакала. Опалённый возможной утратой рассудок женщины и вся внезапность этой трагедии совершенно не помогали поверить в благополучное спасение, но руки держали кровавую смесь из одежды и плоти, помогая нести её до ближайшей больницы. И чем ей дольше приходилось идти, тем громче становился её собственный плач, переходящий в пронзительное рыдание; здесь каждая секунда промедления порождала новую волну ощущения безысходности. С холодным потом на лбу и непрерывным воплем обезумевшая женщина спешно перебирала ногами, пока множество незнакомых сверстников Эмиля среди местных жителей снимало на личные «айфоны» уже не детали разлетевшегося мотоцикла, а обломки судьбы пацана, хотевшего полететь намного быстрее, чем ветер. Тело висело по обеим сторонам маминых рук, а душа пацанёнка – на тонкой серебряной нити.
Неожиданные автомобили, неспешно выезжавшие из-за угла, разгоняли толпы пронзительным гулом сигнала. Но стоило водителям машин увидеть внезапно появляющуюся фигуру женщины с помятой окровавленной ношей на руках, как вмиг спешили затормозить, пополняя число новых зевак, наблюдающих за траурным маршрутом, состоящим из надрывно плачущей женщины во главе и вереницей разношёрстных пешеходов, плетущихся за бедно одетой горожанкой, и без того умножающей скорбь вокруг собственной жизни. Зрелая женщина держит тело малолетнего парня и своим помутившемся разумом молит Бога вплести в этот сломленный кусок плоти всю энергию её собственных жизненных минут, чтоб удержать хоть частичку души её хлипкого сына.
Глава 2. Встать на новый путь поможет лучший друг
Десять часов утра. В дверь очень тихо и коротко постучались. Мать знала, что так скромно может делать только один человек. Остальные, если кто и стучался, то делали это без стеснения и так сильно,
Дверь была отперта. Свет в коридоре включился автоматически. На пороге лучший друг Эмиля – Лев Паштевич.
– Здравствуйте, тётя Регина. – Мальчик с тоскливым выражением лица очень опасливо поднимал свой взгляд, чтобы не смотреть пристально в глаза матери своего друга.
– Здравствуй, Лёвачка.
Мама не злилась, когда приходили друзья Эмиля, тем более сейчас. Это хоть и напоминало о потерянном прошлом, но ей так трудно было отпускать мысль, что сын существовал теперь в каком-то ином формате, совершенно непонятном, и к нему теперь вряд ли также могут заходить друзья, чтобы позвать на улицу.
В пальцах Лёва сжимал складную бумажку с разноцветными картинками. Это явно рекламный буклет из числа тех, которыми всегда наполнялись почтовые ящики или раздавались на улице.
– Тётя Регина, я вам кое-что принёс, – Лёва говорил медленно и осторожно; в уличных играх всегда очень даже бойкий и крикливый, а когда говорил со взрослыми, то отличался сдержанностью в голосе, как будто вечно извинялся за свои поступки. – Я узнал, что есть возможность, чтобы память Эмиля… могла жить дальше вместе с его сознанием.
Последнюю часть фразы он произнёс, подсмотрев в буклете, который он затем бережно протянул матери Эмиля.
– Это что-то платное, Лёвачка? Ты же знаешь, что у нашей семьи нет лишних денег, – Регина произносила это также тихо и спокойно, потому что понимала желание лучшего друга его сына помочь в её беде хоть чем-то.
– Нет-нет, тётя Регина, там не нужно платить. Я уже всё прочитал. Я сам увидел всё в этой вот бумажке. Я ведь понимаю, что… у вас нет денег. – Лёва сделал ещё одну паузу и, воодушевлённый собственным порывом, продолжил: – Там говорится о том, что можно сделать так, что Эмиль сможет жить. Н-н… не в нашей жизни, конечно.
– Что это? – Мама Эмиля сначала взглянула на Лёву, а потом постаралась вчитаться в красочный буклет, а соседский мальчишка уже усердно нахваливал услугу от непонятной организации, указанной в буклете.
– Там всё написано. Вы поймёте, тётя Регина. Я помогу вам с непонятными словами.
– Ой, Лёвачка, извини, что я тебя держу в коридоре. Заходи, конечно.
Как только Регина отошла назад, Лёва смело зашёл внутрь квартиры. Теперь он ещё больше стал решительным, потому что ранее и не надеялся, что в такой момент мама его лучшего друга вообще захочет кого-то видеть.
– Пойдём на кухню, Лёва, там свет лучше. Присядь на стул.
– Там, в этом буклете, всё написано. Там очень интересно! Я о таком ещё раньше слышал, но даже не думал как-то над этим, а тут такое… ну-у… – Пока мать Эмиля смотрела на буклет, Лёве было уже полегче произносить заготовленную речь: – В общем, я вспомнил сразу, уже вечером. А сегодня сбегал в торговый центр, где с Эмилем и ребятами часто гуляли по этажам, и взял для вас этот буклетик.
– Хорошо, Лёва, я сейчас сама посмотрю.