Шанс для злодейки

Легран Кира

Господа неуверенно покивали, сбитые с толку таким обращением.

– Вот, как мы поступим, – сказала я, покусывая губу, – сейчас вы возьмёте один сундук и обнаружите, что он невероятно тяжёл. Настолько, что даже три человека будут тащить его чрезвычайно долго. За этот самоотверженный труд каждый из вас получит по монете.

– Какой? – дотошно уточнил самый кряжистый из них. – За медяшку рисковать…

–

Серебряной, – отрезала я. – А теперь ступайте.

Когда за ними закрылась дверь, Эдна покачала головой:

– Что это вы затеяли, госпожа? Всё одно подчинитесь, герцог от своих слов не откажется. Уж кому знать, как не вам. Только время тянете. Дворцовые что скажут, то и сделают, дочь герцога им не указ.

Я плеснула в лицо прохладной водой из чаши.

– Тогда я обращусь к тому, кто указ.

Пессимизм Эдны только подстегнул меня. Герцог Вилфорт привык к покладистой дочурке, которая и слова против не скажет. Ха! Добро пожаловать в новую эру, папуля. Твоя дочь стала взрослой – и очень, очень самостоятельной.

Глава 22

Наскоро одевшись, я убедила Эдну остаться внутри, чтобы задержать слуг, если те вздумают меня ослушаться.

Во дворце было по крайней мере одно лицо, живо заинтересованное в том, чтобы я не уехала в скоропостижное замужество. Именно его я и собиралась найти.

Покои мессира Вальде располагались в лучшей части дворца, недалеко от королевских. Я быстро пересекала один зал за другим, предполагая застать его ещё в кровати, если такие обыденные вещи как сон его вообще интересовали. Солнце едва-едва встало. Дворец уже проснулся, но лишь та его часть, что отвечала за комфорт и благоденствие господ.

Слуги удивлённо провожали взглядом герцогиню, что спозаранку неслась куда-то как ошпаренная. Нужно попросить мессира Вальде научить меня тем чарам, что отводят внимание.

Высокие двери выглядели неприступно. Гвардейцы, что несли караул, встретили появление гостьи с каменными лицами. Поглядывая на их алебарды с невольным трепетом, я постучала.

Ничего.

Я постучала снова, прибавив усилий.

Результат тот же.

А ведь прямо сейчас мои пожитки уже могут грузить в карету…

Я забарабанила изо всех сил, отбивая кулак о дерево.

Один

из гвардейцев, глядя на мои старания, неловко кашлянул:

– Госпожа, лорд Вальде никогда не принимает по утрам, – он говорил шёпотом. Даже это было непростительной дерзостью. Обратившись к даме без разрешения, он рисковал вылететь со своего тёпленького местечка. Наверное, вид у меня был совсем отчаянный.

– У меня к нему дело, – ответила я и забарабанила с утроенными усилиями. А когда боль в руке стала невыносимой, развернулась и продолжила каблуком. – Да просыпайтесь же вы!

Вместо нужных мне дверей распахнулись другие, дальше по коридору.

– Что… – Сонный Эдельгар выглянул, недоумение и раздражение мешались на его лице. Он заметил меня и удивился: – Миледи?

Я бросилась к нему. Опомнилась и перешла на быстрый шаг, чтобы не потерять лицо окончательно. Принц был без камзола, в тонкой батистовой рубахе, каштановые кудри лежали в беспорядке. От него веяло таким теплом, что я с огромным трудом удержалась, чтобы не кинуться ему на грудь.

– Что произошло? – Сонливость слетела с него моментально.

– Отец хочет отправить меня домой, – выпалила я раньше, чем вообще придумала, что сказать. Не пришлось играть отчаяние, меня и так колотило. – Он запрёт меня там, а потом выдаст за герцога Олбриджа! Вы же знаете, какой он!..

– Спокойно, всё хорошо, – сильные руки сжали мои плечи. Голос Эдельгара с утра был ниже обычного и действовал успокаивающе. – Но… Разве вы сами не желали этого брака?

О, верно. Совсем забыла.

Странно же для окружающих должна выглядеть такая перемена – та, что годами вешалась на горе-жениха, теперь не хочет идти с ним к алтарю. Я потупилась. Мозги ещё не проснулись как следует и поворачивались со скрипом. Принц терпеливо ждал.

– Всё не так, как вам кажется, – наконец сказала я, поднимая на него глаза. – Это брак по расчету, а не по зову сердца. Герцог Олбридж не тот человек, с которым я буду счастлива, он растопчет моё достоинство и будет похваляться этим. Все эти годы я терпела унижения, которым не было ни конца, ни края, но прозрела только сейчас. Я знаю, что не вправе просить, но мне больше не к кому пойти!..

Конец ознакомительного фрагмента.