Шантаж чудовища
Шрифт:
Я закрываю за собой дверь, желая побыть в тишине.
Прислоняюсь спиной к двери и закрываю глаза, пытаясь побороть слезы. Эта комната представляет собой такое же безопасное убежище, как и гробница. Вспоминаю себя маленькой. Оцепеневшей маленькой девочкой, которую заставляли есть грибы и которую вырвало прямо на ковер.
Проглатываю ком в горле.
Здесь жила маленькая девочка, которая так и не смогла покинуть это место. Крошечная ее часть вырвалась на волю и превратилась в прекрасную женщину, которой я стала. Я плачу по той маленькой девочке, а не по своей бабушке.
Наконец,
Не говори глупостей, Челси. Это всего лишь комната. Да, когда-то я была здесь пленницей, но больше никогда не буду. Теперь я превратилась в настоящую женщину. Я стала сильной уже давным-давно.
На моем столе лежит тряпичная кукла, которая попадается мне на глаза. Я сама ее сделала и назвала Амелией. Я беру ее со стола и прижимаю к своему лицу. Улыбаюсь. Улыбаюсь, потому что она пахнет так же, как и тогда много лет назад. На ней нет никаких запахов, доносящихся из кухни, или незнакомых людей, наполняющих дом, на ней только тот запах, который я и запомнила.
И здесь только я и Амелия.
На мгновение я снова становлюсь той маленькой Челси. Я укладываю волосы своей куклы и смотрю в сад на заднем дворе.
— Ну и ну.
Я резко оборачиваюсь, что все плывет перед глазами. Дверь моей комнаты широко открыта. Я настолько погрузилась в свои воспоминания, что не слышала, как она открылась.
В дверях стоит дедушка. У меня перехватывает дыхание. Каждая мышца в теле становятся напряженной.
Он заходит внутрь. И единственное на что я способна, это трястись от страха. Я смотрю на него широко распахнутыми глазами. И видя его перед собой на меня накатывают все те ужасающие воспоминания. Я не могу пошевелиться. Я не могу произнести ни слова. Такое чувство, что я вернулась в свое прошлое, став той маленькой девочкой, какой и была.
Он закрывает за собой дверь и направляется ко мне. Я совершенно неподвижно слежу за ним глазами, как он приближается ко мне.
Он останавливается напротив меня, проводит пальцами по моим волосам и улыбается. Раньше он казался мне таким огромным. Сейчас он примерно на фут выше меня. У нас не большая разница в росте, но я все равно его ужасно боюсь. Застарелый страх парализует.
— Какой прекрасной женщиной ты стала. — Шепчет он, от того, каким тоном он это говорит, у меня сжимается от боли живот, но не могу пошевелить ни одной мышцей.
Его рука опускается на мое лицо. Ощущение такое, будто его прикосновения убивают меня. Если бы только я могла собраться волю в кулак и начать двигаться, кричать, делать что угодно, а не стоять тут как истукан.
— Как в старые добрые времена, да, Челси?
Я не в состоянии больше сдерживаться. Слезы наворачиваются у меня на глаза и начинаются литься настоящим потоком, но я не издаю ни звука.
— Как в старые добрые времена, — говорит он с медленной улыбкой.
34.
Торн
Вокруг все вспоминают настолько прекрасной женщиной была бабушка Челси, в этом доме присутствует определенный комфорт и теплота от людей, пришедших
Я оглядываюсь вокруг, пытаясь точно понять, что меня так беспокоит в моем предчувствии. С того места в коридоре, где я нахожусь, мне предоставляется полный обзор на кухню, вверх по лестнице и в гостиную. Я также вижу входную дверь.
Ранее, я заметил дедушку Челси, пробирающегося через толпу. Он снял пиджак и держит его в руке. Как и Челси, он особо не выражает свои эмоции. Проходя мимо меня, он почти не обращает на меня внимания, пробурчав что-то, стал подниматься по лестнице.
Почему-то я внимательно слежу за его передвижениями вверх по лестнице. Он поднялся вверх на площадку и остановился, прежде чем открыть дверь. Несколько секунд он стоял в дверях, потом обернулся, взглянуть на меня, не поднимаюсь ли я за ним. Я тут же отвернулся. Странно, но я чувствую себя вуайеристом, подглядывающим за его передвижениями. Снова посмотрев вверх на лестницу, я его уже не вижу, вероятно, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
Сейчас я пытаюсь отыскать глазами мать Челси среди толпы. Она сидит на диване в окружении двух пожилых женщин. Ее первая реакция отвести взгляд, но затем видно она одумывается, потому что у нее на лице расплывается вежливая улыбка.
Я не улыбаюсь ей в ответ. Почему мне не нравится эта женщина?
Когда я вез Челси в квартиру ее матери, был почему-то уверен, что мне точно понравится эта женщина. Мать, готовая пожертвовать собой, сев в тюрьму, чтобы защитить свою дочь? Как можно не любить такую женщину? Но при первом же знакомстве с ней, у меня мурашки пробежали по коже. Мне хватило всего пары минут, чтобы понять, что в ней есть что-то настолько искусственное, напускное, что меня очень сильно раздражает.
Поскольку я не улыбаюсь ей в ответ, выражение ее лица застывает. Она отводит от меня взгляд, рассматривая собравшихся за пианино. Да, я определенно ей не доверяю и не нравлюсь. У меня нет пока ответов, почему.
Я прислоняюсь к стене возле лестницы. Но холодок внутри меня, что что-то здесь происходит, только усиливается. Даже кожу начинает покалывать. Я чувствую всем своим нутром, что в этом доме, в этой семье происходит что-то совсем неправильное. Челси поднялась наверх, мне необходимо найти ее. Мне необходимо знать, что с ней все в порядке, что с ней все хорошо.
Я через две ступеньки бегу вверх по лестнице. Пока у меня нет особых доказательств своих подозрений, но я однозначно знаю, что она находится в комнате, в которую недавно вошел ее дед. Я останавливаюсь перед закрытой дверью. И что-то подсказывает мне, что не стоит стучать. Затаив дыхание, я хватаюсь за ручку и открываю дверь.
Челси стоит у окна, дедушка стоит прямо перед ней. Она плачет и на первый взгляд может показаться, что он пытается ее утешить, вытирая слезы с ее лица, но ее взгляд отчетливо говорит мне, что все совсем не так. Я не жду ни секунды. У меня в мозгу тут же соединяется вся картинка, пока я делаю несколько шагов к ним.