Шантажистка

Пирсон Кит А.

— Даже не уверен, хочу ли я действительно знать, но ты ведь не собираешься… причинить ей вред, да?

— В моем мире, Билл, мы следуем неписаному правилу: женщин не трогать.

— И как же в этом твоем мире поступают с женщинами вроде Габби?

— У каждого есть слабое место. И мне достаточно поболтать с ней минут пять, чтобы вычислить его.

— Хм, звучит так, будто ты все-таки собираешься причинить ей вред.

— Не-не. Всего лишь собираюсь склонить ее к мысли, будто я могу причинить ей вред. Для убеждения

большинства людей этого обычно вполне достаточно.

— А если не сработает?

— Сработает, Билл, сработает.

Пытаюсь представить ситуацию, когда Клемент угрожает мне. Стану ли я оказывать сопротивление? Рискну ли испытать на себе всю мощь его гнева? Пожалуй, только идиот не придаст значения очевидной угрозе, что он собой олицетворяет. А уж Габби кто угодно, но точно не идиотка.

Бросаю взгляд на часы.

— Пятнадцать минут. Может, потихоньку двинем к платформе?

Клемент допивает остатки чая и кивает. Мы поднимаемся, и в этот момент метрах в пяти перед нами проходит какая-то женщина. Она бросает случайный взгляд в нашу сторону, смотрит еще раз и резко останавливается.

— Надо отлить, — вдруг бурчит Клемент.

Прежде чем я успеваю попросить его не затягивать процесс, он исчезает. Я разворачиваюсь и вижу, что незнакомка так и стоит на месте, уставившись вслед Клементу, уже прокладывающему себе путь через толпу в вестибюле. Затем, к моемую немалому удивлению, она крестится, по-прежнему с раскрытым ртом взирая на скопление людей, поглотившее моего спутника.

Я решаю подойти к ней.

— Мадам, вы в порядке?

Она поворачивается ко мне. Щедро нанесенная косметика не в состоянии скрыть ее пенсионный возраст. Тем не менее укладка явно осветленных волос совершенно не подобает ее почтенным годам.

— Что-что, милок? — хрипит старуха. Судя по акценту, родом она из Восточного Лондона.

— Всего лишь хотел удостовериться, что вы в порядке. У вас такой растерянный вид…

— Я… Хм, да, в порядке, милок. Просто… Просто этот твой кореш — ну вылитый мужик, которого я когда-то знавала. Вот малость и струхнула.

Я окончательно заинтригован и теперь не собираюсь отставать от незнакомки. Вдруг что да выведаю про Клемента.

— Так вы его знаете?

— Кого?

— Мужчину, который был со мной.

— Естественно, нет!

— Вы уверены, что это не ваш знакомый?

— Еще как уверена, черт побери, — фыркает старуха.

— Но мой друг на него очень похож.

— Еще как!

— Он весьма… примечательный, правда ведь?

— Во-во, потому-то я и опешила. Подумала, приведение увидела!

— Но это точно не тот человек, которого вы знали?

— Я ходила на его похороны, еще в семидесятых, так что точно.

— О, соболезную вашей утрате.

— Так это уж давно было, милок, но я все равно нет-нет да и вспоминаю его. Какое-то время мы были близки, если ты понимаешь,

о чем я.

Древняя блондинка подмигивает, и я внутренне содрогаюсь.

Тем не менее разговор определенно теряет смысл, и у меня нет ни времени, ни терпения продолжать его.

— Что ж, приятно было поболтать.

Она улыбается в ответ, обнажая ряд пожелтевших зубов.

— И мне, милок.

Я разворачиваюсь обратно к скамейке, и в этот момент старуха возводит очи горе и бормочет:

— Благослови тебя Господь, Клемент.

И с этим растворяется в толпе.

Тут уж моя очередь замереть на месте с раскрытым ртом. Именно это я и услышал? Она сказала «Клемент»?

Плюхаюсь обратно на скамейку и пытаюсь осмыслить произошедшее. По логике возможно лишь два объяснения: либо я ослышался, либо, по невероятному стечению обстоятельств, давно уже покойный приятель старухи обладал и внешностью, и именем моего друга-великана. Мысленно принимаюсь перебирать по алфавиту имена на предмет рифмы с «Клемент» — ведь может же, например, вместо «Джим» померещиться «Тим», вдруг и сейчас такая же история случилась. Вот только не могу припомнить ничего даже отдаленно похожего на «Клемент». Пожалуй, я все-таки расслышал верно.

Остается лишь одно объяснение — совпадение.

— Готов?

Это Клемент вернулся из туалета.

— А? Ох, да, готов.

Мы молча шагаем на платформу. Я уже усвоил, что Клемент заговаривает лишь тогда, когда ему есть что сказать. Сам же я пока просто не готов завязывать беседу.

Поезд уже подан под посадку, и мы двигаемся в дальний конец платформы, где, как правило, вагоны заполняются меньше. Усаживаемся друг напротив друга и по-прежнему в молчании дожидаемся отправления.

Как ни стараюсь я выкинуть из головы встречу со старухой, все безрезультатно. И в конце концов не выдерживаю.

— Случайно, не заметил ту женщину, что проходила мимо?

— Это когда?

— Еще в вестибюле, мы только со скамейки встали. Блондинка, лет эдак за семьдесят.

— Не-а.

— А, ну ладно.

Поезд трогается, и после тщательного обдумывания следующей фразы я подступаюсь снова:

— Я поболтал с ней немного, пока ты был в туалете.

— Ну, круто. Телефончик-то взял?

— Да при чем тут это! Она была немного потрясена, и я просто хотел убедиться, что с ней все в порядке.

Великан с шумом выдыхает.

— Слушай, Билл, к чему ты клонишь?

— Она сказала… Сказала, что узнала тебя. То есть подумала, что узнала.

— Рад за нее.

— Как оказалось, она приняла тебя за старого друга, который умер еще в семидесятых.

Клемент пожимает плечами и отворачивается к окошку.

— Я хочу сказать, само по себе это не так уж и странно, да только при расставании она упомянула имя друга. Оказалось, его тоже зовут Клемент, и вот это уже странно.