Шапка Мономаха

Вязовский Алексей

— Спасибо, Степан Иванович, — кивнул я тайнику. — Итого, если учесть, что в Петербурге две сотни тысяч жителей и огромные арсеналы, меньше, чем со всей нашей армией туда соваться нечего. А пока мы будем штурмовать Питер, у нас могут отнять Москву.

Я снова обратился к Мясникову:

— Тимофей Григорьевич, что известно о главной армии?

— Всего списочный состав сто двадцать пять тысяч. Но пока не известно число потерь по армии, а они должны быть высоки. По болезням в основном. Следует ожидать в строю примерно сто тысяч штыков. Может, меньше.

—

Это если к Румянцеву татары не примкнут, — проворчал Подуров. — Коли так, то ещё полсотни тысяч конных может оказаться.

«Это против наших неполных двадцати тысяч! Хреново…»

— Как скоро они могут дойти до Москвы?

Ответить решил Крылов:

— Дозволь мне, государь. Я уже прикидывал. Если считать от ставки Румянцева в Кишиневе. При обычных переходах и при заходе в большие армейские магазины в Полтаве за припасами получится дней восемьдесят. Такое же расстояние и для второй, «крымской» армии при заходе в Бахмут. Быстрее не получится, если только не двигать армию по разным дорогам и мелкими частями. А этого делать никто не будет. Не дураки там командуют.

Я кивнул отцу будущего баснописца.

— Спасибо, Андрей Прохорович. Стало быть, восемьдесят дней. За это время мы, конечно, получим от Ефимовского ещё десять тысяч в новых полках. И это почитай все. Конечно, мы мобилизуем по призыву крестьянскую молодежь. Думаю, тысяч сто с центральных районов России призвать сможем. Но сами понимаете, полноценную армию из них за пару месяцев сделать невозможно. Так что хочу послушать ваши соображения.

Первым попросил разрешения высказаться Чумаков.

— Государь. Новобранцев, конечно, быстро в линейную пехоту не выучишь, но я берусь за пару месяцев из любой толпы крестьян сделать годных пушкарей. А на оборонительных позициях с большими пушками да новыми картечными ядрами мы любую армию изничтожим.

Подуров тут же вскинулся и начал выговаривать Чумакову за огромный расход пороха при обучении пушкарей. В разговор вступил и Мясников со своим мнением о том, что артиллерия московского арсенала больше для музея годится, а не для боя. В общем, шума было много. А толку не слишком. Я прекратил прения.

— Так! Все! Пошумели и успокоились. Пушкарей, конечно, готовить будем, но только под новые стволы, современные. Пользы от допетровской артиллерии я не вижу. А вот пополнить наш арсенал нужно крайне. Тимофей Григорьевич, — я снова обратился к Мясникову, — ты на захват Тулы казаков послал?

— Да, государь. Сразу как Москву двумя кольцами окружил, так и отправил, как и уговаривались, полк на Тулу, полк на Ярославль с Костромой и полк на Смоленск. Отовсюду уже донесения пришли. Кроме Смоленска, везде города взяли под твою руку. А вот Смоленск заперся. Тамошний воевода и командир Великолуцкого полка признать тебя, государь, отказались. По слухам, многих из верных тебе людей в самом городе похватали и даже кое-кого повесили. Казачки Дехтярева пока город обложили, припасы в город провозить не дают и гонцов перенимают.

«Жаль. Не подфартило с налету Смоленск взять. А ведь город-крепость являлся арсеналом и базой для всех

войск на польском направлении. Там есть чем поживиться».

— Очень плохо. Подумайте все, как взять город хитростью. Изнутри. Штурм оставим на крайний случай. Но за ближайший месяц вопрос со Смоленском решить надо, — я посмотрел на Крылова. — Андрей Прохорович, возьметесь?

Тот уверенно кивнул.

— Если Тимофей Григорьевич мне Савельева в подчинение выделит. Без его разбойников быстро не управиться.

Мясников усмехнулся.

— Для хорошего дела Карп Силыча я, конечно, отдам, но я думал его государю вместо себя предложить, поскольку должность свою исправлять-то уже не смогу. Провинился. А он человек очень разумный, людей понимает, ответственности не боится и верен государю до гробовой доски.

Я покивал. Этого бывшего разбойника я по Мурому хорошо запомнил. Действительно, Мясникову замена реальная.

— Давай так, — предложил я. — Как только Савельев взятие Смоленска обеспечит, так он сразу от меня чин бригадира получит и станет во главе всей войсковой разведки. Передайте ему, что я в него верю. А пока тебе, Тимофей Иванович, придется вникать в ее работу.

Подуров вздохнул.

— Коли надо, вникну.

Я снова переключился на Мясникова.

— По Туле списки трофеев есть?

— Нет, государь. Но должны составить. Я на это особо указывал. Видать, много там добра. Не успели ещё. И по Ярославлю тоже описи нет, но курьер на словах сказал, что грузовых барж было много.

— Ну, подождем, — хмыкнул я и обратился к Овчинникову. — Коль казачки и инородцы освободились под Москвой, надо пустить их прочие города захватывать и к присяге приводить. Докуда дотянемся. Всюду надо манифесты мои читать, собирать местные земские собрания, и пусть они шлют в Москву депутатов на Земской Собор. От тех земель, что под Катькой останутся, ищите уроженцев. Они будут на Соборе свои земли представлять невыборно. Сроку до середины июля.

Овчинников кивнул и задумался, мысленно уже разверстывая задачу между своими конными полками.

— Петербург мы брать не будем, — заявил я. — Пошлем полк на захват Вышнего Волочка. Командира надо подобрать поопытнее, чтобы там в удобном месте правильную оборону возвел и был готов отбиваться. Всякое движение барж по Вышневолоцкой системе надо прекратить.

Я снова повернулся к Овчинникову.

— Пусть конные, что Ярославль брали, пробегутся вдоль канала и повернут баржи назад.

— Государь, — подал голос Подуров, — по Мсте суда токмо по течению идти могут. Обратного хода нет.

Да. Канал-то односторонний. Я запамятовал.

— Тогда топите баржи, — решительно приказал я. — Никакого зерна в Питер больше поступать с Волги не должно. Пусть Катька поломает голову, как прокормить свою столицу.

Народ одобрительно загудел. Идея блокады Петербурга всем понравилась, а вот у меня в душе зазвучал издевательский шепоток: «Может, тебе и воинское приветствие изменить? Пусть все при виде тебя руку вскидывают». Я тяжело вздохнул и отринул несвоевременные ассоциации.