Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье
Шрифт:
Дети!
Я выронила книгу и кинулась прочь из спальни. Странное создание направлялось в сторону, противоположную детской, — рысило по коридору на четвереньках, да так проворно, что и не угонишься! Вот он кинулся вниз по лестнице: цепи хлестали по перилам, будя глухое эхо: чего доброго, этот шум всю усадьбу перебудил!
Я настигла чужака в кухне и крепко схватилась за цепь.
— А ну стой! — прошипела я. Вместо ответа мальчишка прижался к стене и начал погружаться в нее, словно в ванну с водой. Широко ухмыльнулся мне, обнажив ряды гнилых зубов, — и вот уже и лицо его полностью погрузилось
Я была на кухне одна. Ну как тут не разрыдаться от бессилия!
Парализованная усталостью, я сделала то единственное, что пришло мне в голову: заварила себе чашку чаю. И теперь молча сидела в темноте, прихлебывая его маленькими глотками и пепеля взглядом стену: вот еще одна проблема, которую я понятия не имела, как решать. Та женщина вроде бы сказала, что мальчишка просто станет наблюдать за нами, но можно ли ей довериться? Что я натворила? Да я хуже Лили, упрямица неразумная, свято уверенная, что справлюсь с чем угодно и перехитрю всех и каждого! Именно эта убежденность, по-видимому, уже привела к дурным последствиям: я впустила в Эвертон какое-то зло.
Интересно, чувствует ли Лили то же самое?
За окном приусадебный парк тонул в лунном свете: ни дать ни взять — Дом-Сумеречье. Размышляя об этом загадочном месте, я поставила чашку на блюдце с такой силой, что она отскочила от стола и разлетелась на дюжину осколков. Шепотом выругавшись на саму себя, я опустилась на колени и принялась собирать керамические кусочки, настолько во власти отчаяния и уныния, что даже не заметила, как надо мною склонился Генри.
— С вами все в порядке?
Я встала, судорожно стиснув в кулаке острые осколки.
— Да. Надеюсь, это не я вас разбудила? — Я вновь покосилась на то место в стене, где исчез чумазый мальчишка, а затем встретила взгляд ласковых сапфировых глаз Генри. И сей же миг все тревоги, сомнения, страхи, что нарастали в моей груди, улетучились, словно эфир.
— Что вы, я не спал. Я велел заварить чаю, да только никто не пришел его со мной разделить.
— Какой вы предусмотрительный.
— Я рассчитывал на ваше общество.
— Простите, я не знала.
— А откуда бы вам знать? Мне следовало сказать об этом напрямую.
Он осторожно забрал осколки чашки у меня из рук — и пальцы его задержались в моих чуть дольше, чем следовало. И даже когда он наконец отстранился — я чувствовала, как все мое существо каждой клеточкой отзывается на его прикосновение. Я тихо охнула, отшатнулась, но мистер Дэрроу, не выпуская моей руки, притянул меня ближе, припал губами к моим губам. Если от одного его касания во мне родилась песня, то теперь загремел целый хор чувств, а темнота вокруг нас заискрилась незримым светом. Мы отпрянули друг от друга — и я склонила голову ему на плечо, пытаясь отдышаться.
— Генри…
При звуке собственного имени он словно оцепенел, выпустил меня и сбивчиво забормотал:
— Мне страшно стыдно… сам не знаю, что на меня
— Ничуть не бывало. — Я попыталась завладеть его рукой, но он резко отдернулся.
— Я злоупотребил вашим доверием. Вы у меня на службе. Дети… — Он попятился назад, качая головой. — Простите, я совершил страшную ошибку.
Мистер Дэрроу стремительно развернулся и выбежал из комнаты, оставив меня одну с осколками разбитой чашки в раковине, — и осколки эти были совсем не так остры и не причиняли столько боли, как те, что засели у меня в сердце.
Глава 13
СНОВА В ГОСТЯХ У СМЕРТИ
Той ночью я так и не сомкнула глаз — я напряженно вслушивалась, не звякнет ли где-нибудь цепь, не послышится ли царапанье грязных ногтей по стене. Когда я сошла к завтраку, мистера Дэрроу нигде не было; не появился он и к обеду, однако его незримое присутствие очень меня тяготило. Одна только мысль о нашей следующей встрече внушала мне такой ужас, что когда мальчики попросили взять их на вечернюю прогулку, не успели они еще куртки надеть, а я уже ждала их снаружи. Мы ушли под предлогом посетить кладбище — и без приключений добрались до завесы тумана, что клубилась на прежнем месте, сразу за переплетениями корней в лесу.
Я понятия не имела, что скажу Лили. Как мне теперь посмотреть ей в глаза?
Почему ты стыдишься взять то, что принадлежит тебе по праву?
Я безуспешно пыталась заглушить этот голос в своем сознании, а он между тем после разговора с мистером Уотли неуклонно набирал силу. Бездушный, себялюбивый — и вместе с тем такой уверенный и властный, этот лейтмотив грозил одержать верх над благовоспитанной особой, каковой я всегда себя гордо считала (возможно, что и зря). Я никак не могла решить, должно ли противиться внутреннему голосу — или нет.
Дункан ждал нас в саду — он вымахал еще выше, чем прежде, и почти сравнялся со мной годами. Его кожа полностью утратила желтоватую бледность; теперь он во всем походил на человека, если не считать проказливой улыбки, что застыла на его лице точно маска.
В комнате мальчиков обнаружились два новехоньких, с иголочки, парадных костюма.
— Похоже, от нас ждут, чтобы мы переоделись к ужину, — заметила я. Я попыталась помочь Джеймсу с обновкой, но малыш позавидовал серебряным запонкам брата, а Пол не то чтобы доброжелательно отнесся к попытке младшего брата задушить его, подкравшись сзади. Я кое-как растащила своих подопечных — причем каждый из братьев вышел из потасовки с трофеем, будь то клок волос или одежды — и пригрозила обоим индийской пыткой, да такой страшной, что я не бралась описать ее словами, опасаясь ранить их нежную детскую психику.
Оставив мальчиков одних, я вернулась к себе в комнату. Перед гардеробом на тряпичном манекене красовалось темно-зеленое платье. Я стянула его с безликой фигуры и приложила к себе. Изысканное, элегантное; такую роскошь я никогда не смогла бы себе позволить, и, уж конечно, в лавке миссис Уиллоби ничего подобного не купишь. Я вспомнила о Сюзанне и о своем обещании ее мужу. «Предоставьте это мне». Ну и много ли я преуспела? Я все еще плохо понимала игру, в которую ввязалась. И не хотела даже задумываться о том, что станется с моей подругой, если я проиграю.