Шашлык из леопарда
Шрифт:
Легкая улыбка молодого батюшки мешала раздражаться на него.
– К экстрасенсу я не пойду, - зная, о чем говорит, ответила она.
– Тогда уж лучше прямо к мулле.
– У меня есть знакомый мулла, - сказал священник.
– Очень образованный человек. И широких взглядов. Могу вам дать его телефон. Скажете "от отца Владислава".
– Батюшка, вы просто надо мной издеваетесь!
– решила и она быть веселой и простой.
– А у меня беда. Мне страшно дома стало...
– И добавила откровенно: - Тем более одной.
– Могу
– теперь уже вполне участливо ответил священник, очень остро взглянув ей в глаза, чтобы сразу прозреть смысл ее последней фразы.
– Только я повторюсь. Вы пришли сюда, как к врачу, так? Как в госпиталь?
– Ну, в общем, да...
– согласилась она.
– И тут свои методы лечения, согласны?
Что оставалось делать, как не согласиться?
– И вот представьте себе: вы приходите в госпиталь с огнестрельным ранением прямо в сердце...
Священник показал пальцем на себе, и у нее сердце снова ёкнуло. Но совсем по другому поводу. Рефлекторно. "Рана","wound" - вполне определенный термин в языке западных хэдхантеров, и означает этот термин причину недовольства - порой глубинного, подсознательного - человека своим настоящим местом работы, а заодно и собой. Если ясно определить эту причину и обсудить ее на встрече с клиентом-заказчиком, кандидат у тебя в кармане... ну а потом, соответственно, - в кармане у клиента.
Профессиональный рефлекс - самый что ни на есть жесткий рефлекс собаки Павлова. "Он тебя уже вербует!" - шепнул ей внутренний голос, и она осталась на месте, но вдруг ощутила себя стоящей уже за пределами стен храма и даже за пределами его ограды.
– ...и врач говорит вам: "У вас там пуля в сердце", - продолжал священник.
– А вы убежденно так говорите ему: "Вы мне вот только дырку сверху, на коже, зашейте, чтобы красиво было, а с пулей я как-нибудь сама разберусь".
– Вы предлагаете мне подготовиться к исповеди.
– Она тут вспомнила даму с листочком.
– Написать весь список своих грехов за всю жизнь...
Она говорила совершенно без раздражения и досады, просто с легким отстраненным волнением, как отвечала когда-то на экзаменах в автошколе, будучи уверенной, что все ответы на вопросы прекрасно знает - "отличница" навсегда, как-никак.
– Можно только с момента крещения, - уточнил священник, уже прекрасно видя, что она не готова.
– Потом снова прийти к вам, во всем по очереди покаяться...
– В нашем "госпитале" курс лечения стоит начать именно с этого, - кивнул священник.
– Потом ходить в церковь по воскресеньям...
– Как сможете...
– Неужели?!
– изумилась она.
– Потому что вы про веру в своих расчетах забыли, - сказал молодой батюшка так просто, будто смотрел, как она, маленькая первоклассница, собирает портфель в школу, а пенал положить забыла.
– Тогда я точно не готова, - твердо сказала она и ощутила опустошенное облегчение.
– Я вижу, - с улыбкой кивнул священник.
–
Возникла пауза, которую, кажется, никто не держал...
– Давайте сделаем так, - сказал батюшка, по праву хозяина решив первым нарушить паузу.
– Вы просто подумайте, понаблюдайте еще. Вы человек рационального склада ума. Может, все само пройдет. А если нет... И если вдруг совсем прижмет, то тогда можете рассчитывать на меня, как на "скорую помощь". Чтобы далеко от дома не бежать, да? Попробуем, как есть... Дать вам мой телефон?
Она, мысленно уже успев далеко отбежать от храма, на миг растерялась, как от резкого отклика.
– Хорошо, - невольно согласилась она.
Священник приподнял длинную полу рясы, под которой прямо-таки небесно сверкнули яркие голубые джинсы, достал из кармана джинсов визитницу и вынул из нее карточку.
– Думайте, - ненавязчиво велел он.
– И начните хотя бы молиться дома. Понемногу. Хоть через силу. Может, этого будет достаточно.
– Спасибо вам, батюшка, - сказала она.
– Извините, что заняла ваше время.
– Как вас величают?
– спросил священник.
Она ответила.
– Имя в нашей вере решительное, - загадочно улыбнулся священник.
– Помоги вам, Господи... Про крестик в следующий раз не забудьте.
И отошел в сторону.
Какая-то женщина, ее ровесница, сразу шагнула к батюшке под благословение.
Она невольно отметила еще одно свое несоответствие здешней корпоративной культуре: наверно, ей тоже надо было попросить благословение... но было, как посчитала она, уже поздно.
"Ладно. В следующий раз", - решила она и удивилась: как это в следующий раз?!
Надо было уходить из храма, но уходить так было нельзя. Наверно, нужно было еще сделать что-то, что понравилось бы маме. Она пошла, купила большую свечку, смиренно выяснила, куда поставить за упокой, пошла, зажгла и поставила. Свечка наклонилась. Не успела она спохватиться, как бабулька рядом крепкой рабочей рукой выхватила ее свечку, ткнула основанием в огонек соседней и, чуть подержав, резко, как иголку, снова ткнула ее в маленький "цветок" подсвечника, но не в тот, в который поставила раньше свечку она сама.
Сколько сил оказалось нужно, чтобы сдержаться и не защитить свою собственность. Она сдержалась, списав все издержки на специфическую корпоративную культуру, и сказала бабульке "спасибо".
Потом она купила-таки крестик, самый маленький, какой нашелся на витрине, и пошла из церкви.
В общем-то, она осталась собой довольна, снова придя к выводу, что со всем придется справляться самой - со всеми своими комплексами, страхами и полтергейстами. А значит, и страшиться нечего. Подумаешь, головы отлетают... А чем она все эти годы сама занимается? Было чем отчитаться перед подругой, которой тоже оставалось большое "спасибо" за все.