Шашлык из леопарда

Смирнов Сергей Анатольевич

Успешная учеба на юрфаке МГУ не особо впечатлила его, но, проскочив на пять лет в глубину веков, он вновь насторожился. Там возникала какая-то хронологическая неувязка. По одним данным, Анна Репина поступила в таком-то году, а по другим - двумя годами раньше. Он копнул глубже и выкопал какой-то триллер. Анна Репина действительно поступила в МГУ двумя годами раньше, окончив школу в шестнадцать лет, притом под фанфары - отличницей-медалисткой. Через год она внезапно отчислилась из университета и... пропала. Тогда же, чуть раньше ее отчисления, умерла ее мать. Отложив профиль, Петер позвонил, кому надо, и попросил копнуть поглубже. К концу

дня выяснилось, что вскоре после смерти матери, юная девушка выписалась из своей квартиры, и квартира была продана. Она объявилась во Владивостоке, поработала там мелкой сошкой в архиве прокуратуры, а потом вернулась в Москву... женой капитана милиции. Брак продержался меньше года. Больше браков не было. Детей тоже не было. И нет.

"Прямо какая-то война с жизнью у нее была!
– прозорливо подумал примерный наследник Штази.
– А что у нее с отцом?" Оказалось, что отец Анны Репиной, носивший коммунистическое имя Владилен, работал таможенником и оставил семью, когда Анне было три года. Ныне на пенсии, при второй семье, двух детях и трех внуках, что теперь уже малосущественно.

"Так, а что у нее с кандидатами? Одни мужчины?" - подумал Петер, проверил и похвалил себя за догадливость. "Тут нужен не Фрейд, а Адлер с его теориями власти", - подумал он немногим позже. Какой психический или физический недостаток она пытается восполнить стремлением устраивать жизнь мужчинам, которых она, судя по всему, ненавидит? Причем ненавидит с самого детства.

"Вот ты и займешься этим, - сказал себе Петер Шлегель.
– Очень интересный экземпляр".

Он снова вгляделся в ее фотографию, сделанную для резюме, а потом перебрал фото, сделанные уже не самим кандидатом, а скрытой камерой на улице. Заглянул еще раз в антропометрию. Некоторые физические нюансы тоже вызвали живое немецкое любопытство. Рост - всего сто шестьдесят три, а на фото выглядит выше. По фигуре, пластике, постановке головы выглядит младше - и возрастом, и должностью... а этот взгляд темных глаз, эта колючая складка на лбу, этот короткий жесткий рот - от сорокалетней бизнес-вумен, прошедшей огонь и воду. Расовый тип немного смазан, как у подавляющего большинства русских... ох уж, эти русские равнины от Смоленска до Урала - по их расфокусированному, волнистому, выпадающему из четкой перспективы ландшафту никогда не определишь, какая народность, с каким характером может здесь проживать и творить какую-то материальную культуру. Петер Шлегель нашел в ее некрупном и, по его вкусу, больше красивом, нежели миловидном лице много всего - и славянского, и татарского и чуть-чуть, но явственно тюркского. Цвет глаз и тип короткой стрижки выдавал натуральную жгучую брюнетку.

Любитель старого кинематографа, Петер Шлегель любил сравнения, бодрившие его мужское чувство. "Вот как если бы у Греты Гарбо отец был бы француз, а мать татарка..."

Вообразив такой генетический фейерверк, Петер Шлегель выдержал еще ровно минуту - ровно одну минуту, чтобы собраться. Походив по кабинету и в итоге присев на угол своего стола руководителя, он взял мобильник и набрал ее служебный номер.

Форма ответа была предсказуемой.

– Анна Репина. Агентство "Кредо-Партнер". Слушаю вас внимательно.

Да, естественный ответ при отсутствии его номера в списке ее контактов.

"Тембр глубже...", - отметил Петер Шлегель и откликнулся в той же октаве, как он хорошо умел делать.

– Петер Шлегель. Агентство "Шнайдер Хант". Сектор руководства. И я рад слушать

вас.

Пауза длилась секунды полторы, не больше.

– Чем я могу помочь вам?
– В той же октаве и том же тембре "калька" со стандартной английской фразы.

И тут на Петера Шлегеля снизошло откровение. Он подготовил другой код контакта, но выдал экспромт, которым потом очень гордился:

– Я ищу работу...

Они встретились через час в демократичной сетевой кофейне на Садовом Кольце. За окнами было темно и слякотно, а Петер Шлегель был очень доволен: она оказалась именно такой, какой он ее себе и представил, вычислил на основе всей собранной информации. Он предположил, что она будет в костюме деловом, простом, но впечатляющем, и не ошибся: она выбрала для встречи костюмчик Хуго Босс, некогда создавшего идеальную по дизайну военную униформу Третьего Рейха, но эффектно нейтрализовала его легким и ярким миланским шарфиком.

– Разговоры о семье и погоде можно пропустить. Я сразу говорю, что готова сотрудничать... Хотя бы в благодарность за то, что вы появились чуть раньше, чем я предполагала, - обезоруживающе, но не напористо призналась она, не дожидаясь никаких прологов, в том числе и заказанного тирамису.

Этикет ее не беспокоил, она сразу крепко уперлась локтями в стол.

– Очень хорошо, - с немецкой твердостью в оценках констатировал Петер Шлегель, по ее жестам замечая, что она, конечно же, проходила курсы нейролингвистического программирования и теперь дает намек, что это она может, но не обязательно.
– Остается, как я понимаю, одна мелочь. Есть такое острое русское слово, многосмысловое...
– Он посмаковал его про себя, как одно из любимых лакомств русской языковой кулинарии.
– Отмаза... простите.

– Никаких проблем, - легко кивнула она.
– К вам меня отпустят... и потом еще будут этим себя пиарить.

Принесли тирамису. По тому, с каким хищным аппетитом она набросилась за него, Петер Шлегель сделал вывод, что силовые тренажеры в фитнес-клубе занимают в ее расписании времени больше, чем удобное кресло в салоне красоты.

– Чем бы вы хотели у нас заняться? У нас очень широкий профиль...
– вставил он немногим позже в свои ностальгические, а ее туристические воспоминания о Дрездене, откуда он был родом.

– У меня тоже, - просто кивнула она.

– Позволите пару деликатных вопросов?
– сказал он без доверительной улыбки.

– Чем раньше, тем лучше...
– снова кивнула она, взяла чайную ложку, повертела ее перед глазами, будто проверяя ее чистоту, и положила на блюдце.

– Тогда успею три, с вашего позволения, - уже не попросил, а прямо потребовал он, обратив внимание на это движение.
– Вы ведь можете хорошо работать и без этого... верно? В частности, без гипнотических техник.

– Конечно... как скажете... профессиональные рефлексы...
– чуть смущенно ответила она, но взгляд ее остался твердым, будто смутился один человек, а смотрел на него, Шлегеля, другой.
– Приятно встретить настоящего профессионала.

Это был явно не комплимент, а констатация факта.

– Я тоже рад нашему знакомству, - кивнул Петер Шлегель с облегчением, полагая, что нашел хоть какие-то оперативные приемы контроля.

Он хотел было спросить, а не срабатывают ли ее рефлексы только при контакте с мужчинами, но решил приберечь этот вопрос на "черный день".