Шатун
Шрифт:
На слова Торусы отозвались смехом все, у кого усы были в наличии. Шутка была беззлобная, но Соколик обиделся, отчего отроческое лицо его пошло красными пятнами. Ссора грозила завязаться нешуточная, а потому в разговор вмешался боготур Брайко, осадивший острого на язык Торусу:
– Где ты все-таки пропадал?
– Сначала в стороже, а потом на ложе, – хмыкнул Торуса. – Соколик-то у нас провидец.
– А где это ложе? – сразу же проснулся боярин Забота.
– Ложе находится там, где ему и положено быть, – в ложнице. А в ту ложницу ведет тайный ход. На этом ложе спал сам Листяна, и сделано оно не из дерева, а из кости неведомого зверя.
– Силен ты байки рассказывать, – засмеялся
– Сон был такой, – продолжал Торуса. – Явилась мне необычайной красоты женщина, и любила она меня так, как земные женщины любить не способны.
– А ты не оплошал? – спросил боярин Володарь.
– Не оплошал, – серьезно отозвался Торуса. – И сказала та женщина, что послана она богиней Макошью стеречь сие ложе. А я ей до того полюбился, что она больше на это ложе никого не пустит. И еще сказала та женщина, что я этот городец должен восстановить, дабы охранять чудесное ложе. В этом и будет мое предназначение в жизни.
Никто над рассказом Торусы смеяться не стал – сон дело серьезное. Тем более если этот сон от Макоши наслан. Такими вещами не шутят.
– Вещий этот сон или не вещий, судить не берусь, – развел руками Торуса. – Может, ты, боярин Драгутин, подскажешь?
– А для чего надо ложе беречь, женщина не сказала?
– Для целей, ведомых только богам, а более-де мне знать необязательно.
– По-моему, сон вещий и отмахиваться от него не след, – сказал Драгутин. – А ты как думаешь, Божибор?
«Белый волк» задумчиво погладил седеющую бороду, прикидывая что-то в уме. Брать на себя ответственность в столь щекотливом и неясном деле он не спешил. А может, не было у него полной уверенности в том, что Драгутин с Торусой действуют не по сговору.
– Знак должен быть в подтверждение сна, тогда его действительно можно считать вещим, – высказался наконец Божибор. – А без поданного Макошью знака это все пустая блажь.
– Пожалуй, – согласился с «белым волком» Драгутин, и все собравшиеся в гридне мужи закивали головами. Знак действительно должен быть, и по его поводу волхвы скажут свое слово. А без согласия волхвов боготуру не следует впрягаться в это дело. Мало ли кем мог быть наслан этот морок. Листяна Колдун служил нечистой силе, не исключено, что именно из Страны Забвения тянется ниточка к таинственному ложу.
Торуса уже и сам не рад был, что вздумал рассказывать эту байку. Не снилось ведь ему ничего, а вот же словно дернул кто-то за язык. Начал вроде с шутки, чтобы безусых Ратибора и Соколика подразнить, и вот во что это вылилось. А коли эта байка придется бабьей богине не по нраву, что тогда? Утешал себя Торуса тем, что не все в его рассказе было ложью. Стряпуха Дарица действительно выросла в Макошином городце. Удивило боготура то обстоятельство, что боярин Драгутин в его сон поверил, словно выгоден он был даджанам. А может, правда выгоден? И Лепок давал боготуру советы не по простоте, а по наущению сведущих людей? Пораскинув умом, Торуса пришел к выводу, что бояться пока еще рано. Очень может быть, что байка с его языка сошла не случайно. Среди предков Торусы было немало ведунов и ясновидящих, вполне возможно, что и ему удалось проникнуть в замыслы богини, которая обратила на него свой взор.
– Пора, – сказал Драгутин, поднимаясь с лавки. – Да пребудут с нами боги славянские!
На коней садились споро, и так же споро выехали за стены загадочного городца, блистая бронью под лучами неяркого в эту пору солнца. Мороз сильно сдал к утру, и в воздухе явственно запахло весной. До города Берестеня путь был неблизкий, но Драгутин твердо рассчитывал добраться до его стен к началу ночи. Бояре, боготуры и «белые волки» меж собой не мешались, предпочитая держаться
– Кто такие? – запоздало окликнули их из приворотной вежи.
– Разуй глаза, – огрызнулся Драгутин. – От кагана Битюса к князю Твердиславу с добрым словом.
Плату за въезд с них не потребовали. Да и когда это было, чтобы хазары градским обывателям платили? Стража наверняка приняла Драгутина за хазарского гана, с которым лаяться без толку, да и чревато. Князь Твердислав с каганом ныне в большом ладу и дошел в своем раболепии до того, что пустил за городские стены три хазарские сотни, к большому ущемлению прав берестянских стражников. Драгутин нисколько не сомневался, что в случае заварушки берестяне не кинутся а помощь хазарам, даже если об этом сам Твердислав будет росить. Подкованные копыта боярских коней гулко стучали по промерзшим лесинам мостовой, тревожа притихших к вечеру собак. Припозднившиеся обыватели недовольно щурились на всадников, которых занесло за городской тын в неурочный час.
Княжья обитель располагалась рядом с Торговой площадью. И уже издали было видно, что у ворот детинца [14] колготня. Ворота по ночной поре были наглухо закрыты, а вот пространство перед ними было забито многочисленными возами. Невесть откуда притащившийся обоз перекрыл дорогу всадникам в бараньих шапках. Что, конечно, последним не понравилось. Драгутиновы бояре тоже не замедлили вмешаться в спор,
– К князю Твердиславу мы, – надрывался ражий мужик на передней подводе, – с дальнего сельца урочная дань.
14
Детинец – кремль, внутреннее укрепление города.
– Сворачивай, – рычал ему ряженный в баранью шапку Скора.
Прочие всадники и возницы кричали уж совсем непонятное, но дело явно шло к большой драке. Привлеченные ором, городские обыватели, как водится, давали советы, которые приводили к еще большей неразберихе.
– Осаживай подводу, – требовал Скора, размахивая плетью.
– Куда я ее осажу? – огрызался возница.
Кое-кто уже начал зажигать факелы, чтобы помочь распутать клубок из возов и лошадей, образовавшийся нежданно-негаданно на обширной площади. Ругали берестяне, естественно, возниц, которые по деревенской своей простоте, городских порядков не зная, уперлись чуть ли не в самые ворота детинца. Конечно, ничто не мешало хазарам объехать возы, но для этого пришлось бы бить копыта коней по узким переулкам, и это в самую темень. Немудрено, что всадники в бараньих шапках озверели.
– О чем лай? – проснулись наконец на сторожевой веже детинца.
– К князю с оброком из дальнего сельца, – громко объяснил рыжий возница. – А эти гонят от ворот.
– Всю площадь перекрыли, ни пройти, ни проехать, – крикнул Скора.
– Тебя, олух, где носило? – рыкнули сверху на возницу. – Приперся в самую темень!
– Путь-то дальний, – обиженно пробасил рыжий. – А добро за стенами не оставишь. Ты уж пропусти нас, мечник, а то ведь разворуют городские за ночь княжье добро.