Шайка светских дам
Шрифт:
— Тома!
— Я сорок лет Тома! Сергей, тебе не кажется, что ты что-то уж слишком сволочь? Я догадываюсь, что ты приполз оттого, что тебя где-то прижало. Но при чём тут девятилетний мальчик? Надеешься ему в жилетку плакать о своей загубленной жизни, как когда-то мне плакался?
«Это была плохая идея, явиться на эту злополучную встречу „во всей красе“, как говорит Симка», — раскаивалась Тамара.
Ей было жарко и неприятно от того, как он её разглядывал. Шарил взглядом по платью. Она злилась. Не замечала, что нервно теребит то сережку
Нет, не косметика, решал в это время сложную задачу ее собеседник. В узком, но довольно глубоком вырезе платья кожа тоже была гладкой и ослепительно белой. А бизнес у нее, похоже, процветает. Всю жизнь он и Марина продирались по тернистым ступеням служебной лестницы. Он на службе, она в банке. А вот интересно, каково это, быть хозяином собственного дела, не зависеть ни от какой вышестоящей сволочи, никому не лизать задниц? Если вышибут со службы, что вероятно в нынешних новых условиях, почему бы не попробовать торговать компьютерами? С Томкой, разумеется. Почему нет?
Не подозревая, как далеко уже распланирована ее судьба, и решив во что бы то ни стало выиграть битву, Тома прищурила глаза и скептически поджала губы. Атаковать немедленно!
— Ну, так что? Прижало?
— Ты права, Тома. Мне очень плохо.
— Не утерпела подлая натура? — язвительно перебила она. — Снова где-то нашкодил? Опять надо искать убежище?
— Знаешь, так много всего случилось со мной тяжелого. Сначала…
— Стоп! Вот этого, Сережа, ты здесь больше не найдёшь. Выслушивать и анализировать твои горести я не буду. Сейчас другая жизнь, никто не грузит себя чужими проблемами. Это обременительно.
— Хорошо, Тома. Но я хочу, чтобы ты позволила мне хоть как-то начать.
— Что начать?
— Понимаю, что поздно, но я хочу загладить мою вину перед тобой и сыном.
— Сыном? Теперь ты наконец созрел так его называть. Не ублюдком, не выблядком, не пащенком?
— Тома, это же не я! Это Роксанка тогда орала!
— А ты молчал. А теперь вдруг ты готов? Подожди, я сейчас догадаюсь… Остыл домашний очаг, и тебе захотелось подсесть к нашему с Толькой костерку?
— Ты всегда умела быть убийственно точной, Тома. Звучит мерзко, но все правда. Фу, знала бы ты, как тяжело мне далось сейчас в этом тебе признаться.
— Полегчало?
— Ага. Только не говори, что слишком поздно. Толик был мне так рад!
— Да. Но потом я ему сказала, что всё это ложь. Что ты никакой ему не отец.
— И он поверил?
— Я сказала, что его отец был герой-спасатель. Что он погиб на Дальнем Востоке ещё до его рождения. Погиб, пытаясь предотвратить взрыв на горящем складе боеприпасов, спасая людей. А ты — подлый негодяй, который виноват в его смерти. И теперь ты пришел к нам с каким-то новым гнусным умыслом. Знаешь, благодаря тебе Толька видел в своей маленькой жизни много
Нет, такого он от неё не ждал. Мягкая, добрая, любящая и доверчивая Томуська, что с ней стало? Эта успешная и жесткая баба-танк с холодным лицом и чувственным телом, разве это она? Генерал Камарин тупо смотрел в прямую удаляющуюся спину женщины, когда-то безумно его любившей. Один. Совсем один. Но тут Тамара спохватилась, что в руке несёт его букет, и с размаху шваркнула розы в мусорную корзину. И в этом жесте было столько чувств, что он понял — ничего не угасло. Есть надежда.
— И как он вам показался?
— Сперва был очень подавлен, товарищ подполковник, но, похоже, намерен продолжать ухаживания.
— Значит, эта баба его сразу отшила?
— Пикнуть не дала. Умная, деловая, Прёт, как танк. Между прочим, у нее свой компьютерный салон. Не бедствует.
— Это известно.
— Наверняка и любовник есть. Проверить?
— Не надо. Меня интересует только генерал. Покушение на жизнь такого заметного человека не может не касаться органов безопасности. Усильте наблюдение за женой генерала. Докладывать мне ежедневно.
— Есть!
Отпустив подчиненного, Юрий Малышев долго сидел в задумчивости. Тамара Тоцкая, Марина Камарина. Кто лучше подходит на роль Немезиды для Сереги? Но вместо четких логических образов вдруг в памяти возникли зелёные спокойные глаза. Серафима Алешина! Вот и ты попался, подполковник, усмехнулся Малышев.
11. Работа прежде всего
— Зря мы твоего Сереженьку с «мерсом» не грохнули! — Алла кипела, как вода в радиаторе. — Какой гад! К ребёнку полез!
— Привык, скотина, брать быка за рога. Только я, убогие, не исключаю и другой вариант.
— Какой?
— Например, хотел проверить Сергей, не моих ли рук дело все его неприятности. Вероятность невелика, что он так думает, но нам все равно надо быть осторожнее. Чаепития с Иркиными пирогами придётся прекратить. Нельзя засветить всю компанию.
— Не согласна! — Серафима, как всегда, сияла красотой, бриллиантами и немыслимо скромненьким серо-зелёным платьицем, делавшим ее саму живой драгоценностью. На этот раз кудри она распрямила и темно-рыжие прямые волосы сияли царственным блеском.
— Если за нас возьмутся, то всё равно все связи вычислят. Тайное бабское сборище, что может быть подозрительнее? А так мы просто подружки, и всё.
Тамара явно колебалась.
— Вообще, убогие, может, нам остановиться? Бабок теперь у каждой хватает. Нельзя искушать судьбу…
Тут Алла гневно засверкала глазами.
— Ты, Томка, останавливайся на здоровье! А я не успокоюсь, пока козёл Волынов мне за всё не заплатит!
— Дался тебе твой Волынов! У него же нет ни копейки.