Шайкаци
Шрифт:
Они вышли на круглую площадь, на которой хаотично были расставлены мягкие диваны и разбросаны уютные подушки. Среди них были расставлены разнообразные торшеры, видимо, испорченные туманом, в свои лучшие дни заползавшим и сюда. О последнем добром часе этого места напоминали разбросанные книги, журналы и приставки, а также множество бутылок, оставленных на полу и раскладных столиках.
Караван поворачивал в здешнее заведение. Внутрь вели широко распахнутые деревянные двери, на которых был вырезан подходящий месту рисунок: вязь клубов дыма, поднимающихся из различных курительных приборов,
Зачем идти в Оранжерею?
– Привет, Томмо. Глаза все блестят? – спрашивал Рейко в то время как Кир помогал занести на второй этаж последнюю тележку. Как рассказали охотники, туман иногда затекал внутрь ресторана, но сюда не поднимался.
Они оказались в большом помещении, заставленном диванами разных размеров, от совсем коротких, вроде кресел, до длинного языка, загибавшегося вдоль стены. Плавно изгибаясь вокруг столов, в полутьме они напоминали застывшие волны закатного моря. Над ними, подобно солнцу, вставали огромные часы, размазанные в сторону, будто тесто. Маятник их, закрепленный в центре, мерно отсчитывал секунды. Из-за неровной формы казалось, что стрелки должны то ускоряться, то замедляться, чтобы в нужный момент совпасть с делениями, но ход их был ровный, и, преодолевая все изгибы, они уверенно и вовремя подкатывались к полудню.
Единственным источником освещения служил полукруглый бар посреди зала. Неяркие лампы презентовали многочисленные бутылки, большая часть которых пребывала в разной степени опустошенности. Напополам со стаканами ими была заставлена и стойка. Круглые липкие пятна отмечали длительность возлияний вроде древесных колец. Сходную картину можно было наблюдать и на столиках по всему помещению. Обводя его взглядом, Кир увидел, как в темном углу зашевелилась некая масса. Не успел он испугаться, как тень выпрямилась и приняла форму человеческого существа.
– Нет, сегодня только пиво, – отозвалось оно заспанным, но добродушным голосом.
– Кто же расставил эти стопки, Томмо? – На столе перед обитателем «Лаунж-зоны» несколько стекляшек отражали голубоватый свет бара.
– Они всегда наготове, Рейко, – с гордостью пьяницы отозвался тот.
– Пустые, – пригляделся Рейко. – Или уже опустошенные?
– У радушного хозяина только опустошенные, – обиженно сказал Томмо.
– Чтобы называться радушным хозяином, недостаточно угощать себя самого, – заметил Рейко, жестами командуя разгрузкой.
В руках Томмо появилась бутыль.
– Мы не задержимся, – качнул головой Рейко. – Но ты можешь налить нашему гостю, – указал он на Кира.
Томмо даже не посмотрел на него, но бутылка склонилась над стопкой. Привыкнув к полумраку, Кир мог разглядеть черты «владельца» этого заведения.
Лицо его было мятым, вялым, и сперва Кир подумал, что это со сна, однако потом понял: эти черты уже неотделимы от Томмо. Глаза его ходили лениво, сосредотачиваясь только на течении жидкости из бутылки. Полная нижняя губа создавала впечатление, что рот его приоткрыт, то ли в ожидании напитка, то ли даже усилие держать его закрытым стало слишком значительным. Когда-то на лице его была аккуратная
– Пожелания? – спросил Томмо, внимательно сравнивая уровень в двух стопках.
Рейко в это время осматривал оставленную в бумажных пакетах плату.
– Если бы мы срали столько, сколько они дают таблеток от расстройства желудка, то сегодня приплыли бы к тебе на волне дерьма, – сказал он, демонстрируя упаковку лекарства. – Я просил больше болеутоляющих.
– Они не могут больше, – ответил Томмо, подняв стопки на свет и завороженно глядя на них. – Ты же знаешь, кто у них во главе – настоящая боль в жопе.
– Пусть подумают над эквивалентом, – отрезал Рейко таким тоном, будто Оранжерея жизненно зависела от филиньего мяса, одеял и костяных побрякушек.
– Записал, – кивнул Томмо, протягивая Киру, которого, похоже, считал потерявшимся выжившим, стопку. Тот машинально принял. – Добро пожаловать в самое уютное место самого хренового места во Вселенной.
– Спасибо, – неуверенно отозвался Кир. Он сразу забыл о напитке, Томмо же с удовольствием влил в себя порцию.
– Мы уходим, – объявил Рейко.
– Стоп, а я куда? – спохватился Кир.
– Путь до Оранжереи прямой, – равнодушно посмотрел на него Рейко. – Томмо покажет тебе. Черта там одна – Лабиринт.
– Да выведет тебя Сайкева, – прошептали охотники, протягивая вперед руку в указующем жесте.
– Ориентируйся по стрелкам и не заблудишься. Томмо.
– Бывай. Счастливо искупаться.
Рейко повернулся к Киру, лихорадочно соображавшему, нужно ли уточнить у охотников что-то еще, и протянул руку. Бессмысленно тот пожал ее, с трудом соображая под внимательным, почти физически сильным взглядом своего провожатого. В глазах Рейко промелькнул скепсис, сменившийся равнодушием.
– Совет напоследок? – отчаянно выпалил Кир.
Рейко посмотрел на него так, словно тот просил у него о затратной услуге, но все же смилостивился:
– Никогда не теряй бдительность. Даже если перед тобой рыдает ребенок с оторванными ногами. Подходи, целясь в голову. И сохраняй дистанцию метров в пятнадцать, пока он не сможет ответить на твои расспросы.
Он отвернулся, обрывая продолжение беседы, и ушел. Его товарищи были сердечнее; с чувством они пожали Киру ладонь, пожелали удачи и выразили надежду на будущую встречу.
– А что за Лабиринт?
– Да выведет тебя Сайкева, – с улыбкой ответил ему последний и ушел за товарищами.
Кир смотрел им вслед, пока темнота окончательно не скрыла звук тележек. Тогда он уставился на Томмо, который силился понять, кончена ли стопка, сжатая в руке гостя, или нет. Наконец он недовольно поморщился и набрал себе новую порцию.
– Вечно живут сегодняшним днем, поэтому вечно торопятся – за один день много не успеешь, – пробормотал Томмо. – Так… как тебя зовут?