Шайтан Иван

Тен Эдуард

— Кто я? — и сразу пошёл поток информации в моём сознании.

Пётр Алексеевич Иванов, 1817 года рождения, шестнадцати лет от роду. Вот значит как, получается сейчас 1833 год, а в каком году Гагарин в космос полетел? А в ответ тишина, полная и глухая. Получается, память прежнего носителя осталась, надеюсь в полном объёме и даже ментальные остатки чувств, которые испытывал прежний хозяин тела. Судя по реакции на маму и сестру. Это даже очень хорошо. Так, что ещё я знаю. Мама, Иванова Екатерина Афанасьевна, вдова, отец Петра умер 1830 году во время эпидемии холеры в Москве. Так об отце, Иванов Алексей Николаевич, отставной прапорщик. Служил в Орловском пехотном полку, из солдат выслужился в офицеры. Георгиевский кавалер, медаль за храбрость на георгиевской ленте. Отличился в битве

при Бородино, захватил знамя противника. Участвовал в заграничном походе, где тоже отличился, спас раненого командира батальона, за что получил второй Георгиевский крест и был произведён в прапорщики, дважды ранен. В 1816 году вышел в отставку и поступил на службу в департамент градоначальника города Москвы. В том же году женился на вдове Глуховой Е. А., купеческого сословия, с дочкой на руках, 7 лет. Это коротко, пока вполне достаточно, тем более память прежнего Петра останется со мной. Надеюсь. Прежнее моё тело, как я понимаю, погибло и наверно, уже похоронено с воинскими почестями. Да, о себе, прежнем, Сергее Владимировиче Железнове. Родился и рос в очень хорошей, порядочной, советской семье. Папа, профессор, зав кафедры биологии, мама — главный капельмейстер и дирижёр большого хора, крупного областного города, рядом с Москвой. Дед по отцу, контр-адмирал, бабушка, учительница. Дедушка по матери скульптор, довольно известный в своих кругах, а бабушка, актриса одного из московских театров, в котором она отслужила всю свою творческую жизнь. Теперь вы можете представить, в какой среде рос, я, Сергей. С раннего детства приобщился к рисованию, преподаватель изостудии просто не мог нарадоваться такому способному ученику, а дед Поликарп, мамин отец, брал внука в свою мастерскую, когда я был у них в гостях, где мы молча ваяли, каждый своё. Потом дед рассматривал то, что вылепил я, и с одобрительным хмыканьем подводил итог.

— А ничего так получилось, правда, вот тут…— он проводил корректировку и объяснял мои ошибки, не переставая хвалить. На попытки бабушки приобщить меня к театральным делам дал понять, что неинтересно. Единственный, кто был расстроен и никогда не скрывал этого, дед по отцу. Его надежды продолжить морскую династию Железновых на военном флоте, внуком, не оправдались. Полное равнодушие к военной профессии. Не хотел быть ни моряком, ни лётчиком, ни даже космонавтом. Дед очень уважал меня за мою обстоятельность и рассудительность и посмеиваясь говорил.

— Слушай, Тань, от горшка два вершка, а ведёт себя как боцманюга, жопа в ракушках, точно будет финансистом, экономистом. Все поражались этой обстоятельности и рассудительности. Когда мама повела меня поступать в музыкальную школу, в третьем классе, при выборе инструмента на предложение учиться по классу фортепиано, отказался, мотивируя большими размерами и тяжестью инструмента. Также отказался от баяна и аккордеона, скрипка противно пиликает, единственное, что устроило это гитара, где я и проучился 5 лет. Преподаватель всячески настаивал и уговаривал продолжить музыкальное образование, но в моей жизни случилось событие, которое разрушило весь мир, в котором я жил до этого. Как-то вечером, после занятий в музыкальной школе, возвращался домой, последний год обучения, почти пятнадцать лет. В сквере мне преградили путь три гопника, лет семнадцати.

— Опаньки, и кто это у нас тута — крепкий парень с противной усмешкой остановился прямо передо мной. Два подельника грамотно обошли с двух сторон, отрезая пути отхода. Он выхватил из моих рук чехол с гитарой, другой рукой толкнул. Я отходя назад, споткнулся о подставленную ногу.

Главный, не обращая внимания ни на кого, достал гитару

— Ого, дорогая штучка, спасибо, пошли пацаны —

Видя творящуюся несправедливость, кинулся к обидчику с криком

— Отдай.—

Меня остановил сильный удар в живот, боль пронзила низ живота и дышать стало нечем, присел и не мог разогнуться. Посыпались новые удары ногами, упал и инстинктивно старался прикрыть голову, потом всё стихло. Осмотрелся, никого рядом не было. С трудом поднявшись, добрался до скамейки и застонал. В голове билась одна мысль

— За что, за что — душила досада, злость, обида. Меня просто,

походя, избили, отобрали гитару, вытерли ноги и ушли. А я весь такой хороший, добрый и любящий всех вокруг не смог ничего сделать. Сидел и плакал, плакал навзрыд. Болели рёбра с правой стороны, да и с левой тоже. Тогда впервые в жизни случилось это. Как будто, начиная с макушки, холодная волна, не спеша, стала спускаться, убирая всё, что чувствовал в тот момент. Все эмоции, все чувства. Я обрёл холодное спокойствие, мысли были чёткие и ясные,

— Я получил потому, что не могу и не умею драться и так будет всегда. Значит, нужно научиться этому, а не сидеть и плакать. Надо идти домой.—

Дома с мамой случилась истерика. Папа, оценив обстановку, повёз в травмпункт, где меня осмотрели и положили в больницу. Всё это время я молчал или отвечал односложно. После осмотра, переломов не обнаружили, сотрясения головы тоже нет. Сильные ушибы грудной клетки, ссадины рук и ног, а молчаливость объяснили шоком от стресса. Жизнь показала новую свою сторону. Через два месяца, придя в норму, пошёл в спортивный комплекс Спартак, самый близкий от дома. Нашёл секцию бокса. Обычный зал с рингом посередине. Мальчишки, юноши, колотившие груши, пары, работающие в спарринге.

— Тебе чего? — заметил меня молодой мужчина со свистком на шее

— Хочу записаться в секцию —

— Как-то поздновато, середина года — усмехнулся тренер

— Что тут у тебя, Володя— к нам подошёл пожилой тренер, судя по тону, главный.

— Да вот, записаться к нам хочет, Аркадий Семёнович —

Аркадий Семёнович пристально посмотрел на меня, я взгляда не отвёл, немного подумал

— Завтра в пять спортивный костюм, кеды, всё свободен —

Моя спортивная карьера развивалась стремительно. Молчаливый, собранный и целеустремлённый, я быстро прогрессировал. Через год стал вторым на городских соревнованиях, уступив более опытному боксёру, да и то по очкам, в весьма спорном поединке. В 10 классе стал чемпионом области среди юниоров и кандидатом в мастера спорта. После окончания школы поступил в мединститут, который бросил на третьем курсе, полностью осознав, что это не моё. Осенью призвали в армию, 1981 году. Учебка и за речку, в Афганистан. Год службы в разведроте, сержант, медали, за отвагу и боевые заслуги. По рекомендации командования поступил в общевойсковое командное училище на хитрый факультет. Окончательно понял и принял, военная стезя единственная принимаемая душой и сердцем. Дальше было много всего и хорошего, и плохого, но это отдельная история.

Глава 2

Пробуждение на следующее утро было на удивление спокойным и легким. Мое перемещение в новое тело прошло без истерик и эксцессов. Прежняя жизнь полная не ординарных ситуаций приучила не паниковать, принимать данность и после краткого анализа действовать. Мама, Екатерина Афанасьевна, несколько раз заглядывала в комнату и увидев, что я, вернее Петя, надо привыкать к новым реалиям, я, Петр Алексеевич Иванов, повторять каждое утро, хотя можно немного по тормозить, ссылаясь на травму головы, но без фанатизма.—

И тут почувствовал, что меня конкретно придавило по малой нужде. Мама видимо догадалась по моей физиономии о моих проблемах и помогла повернуться на бок подставив ночной горшок.

— Ну чего ты Петенька, я ведь мама твоя и с пеленок тебя мыла и с голеньким тетешкалась, тоже мне удумал мать родную стесняться, — так уговаривая, помогла справить нужду. Облегченно отвалившись на подушке почувствовал простое земное наслаждение.

— Я вот тебе молочка принесла свежего, поешь с булкою, потихоньку, понемногу, а то как же, силы нужны для поправки.—

Мелкими глотками и маленькими кусочками сдобной булки позавтракал и потратив последние силы лег и мгновенно уснул. Проснулся от того, что кто-то взял мою руку прощупывая пульс

— Доктор пришел — и открыл глаза. Перед кроватью сидел пожилой мужчина в черном сюртуке белой рубашке и тонким галстуком, круглыми очками на переносице.

— Так с, проснулись молодой человек, как себя чувствуем, что болит — говорил он внимательно всматриваясь в лицо.

— Следите за кончиком моего пальца, — и принялся водить пальцем в стороны