Шайтан-звезда (Часть 2)
Шрифт:
– Что это он делает тут?
– удивилась Джейран. Меньше всего на свете она ожидала увидеть Хашима у дверей большой пятничной мечети.
Оттуда доносился такой шум, что прохожие останавливались, чтобы прислушаться.
– Уж не случилось ли там какой беды, от чего спаси и помилуй нас Аллах? спрашивали они друг друга.
– Не войти ли и не посмотреть ли? Там сидят престарелые шейхи - не скончался ли один из них?
– Вали! Вали идет!
– раздались голоса и толпа, не дожидаясь приказа, расступилась, пропуская самого начальника городской стражи
– Что там происходит, о правоверные?
– вали, суровый и статный, с нахмуренными бровями, посмотрел на мечеть.
– Мы не знаем, о господин! Никто не знает!
– раздалось из толпы.
Вали решительно направился в мечеть, и вооруженные стражники - за ним следом. Толпа притихла, ожидая, что из этого получится. В мечети наступила тищина, которая длилась ровно мгновение, а потом оттуда раздались новые вопли и выбежало несколько шейхов, из тех, кто помоложе. Впрочем, их тюрбаны по величине своей были достойны столетних, умудреных в богословии старцев.
– О враги Аллаха!
– едва ли не хором взывали они, потрясая в воздухе кулаками.
– О нечестивые!
– Ради Аллаха, что там у вас происходит?
– накинулись на них с вопросами прохожие.
– Что происходит? Свершен подвиг доблести, о правоверные! И какова ему награда?!
– Что за подвиг доблести?
– изумились люди, не ожидавшие, что за стенами мечети творятся такие дела.
– Подвиг великой веры и доблести, ниспосланной Аллахом! И он длился шесть дней, от субботы до четверга!
Джейран увидела, как Хашим посмотрел направо, и налево, прижал локти к бокам, оскалился и устремился в гущу толпы. Старик что-то затеял - и вряд ли разумное. Она протиснулась следом.
– И что же было совершено за эти шесть дней, о почтеннейший?
– с изумительным ехидством в голосе Хашим обратился к самому буйному шейху.
– О друг Аллаха, ты не поверишь, но это достойно того, чтобы быть записанным иглами в уголках глаз в назидание поучающимся!
– велеречиво отвечал шейх.
– Великолепный Амр-ибн-Масада, да хранит его Аллах и да приветствует, совершил неслыханное доселе деяние! Он шесть дней сидел с Кораном на коленях, выходя лишь по нужде, и он сосчитал, сколько букв в Коране! А ведь читающему Коран за каждую букву зачтется десять благих дел, о правоверные!
Толпа изумленно загудела, перекрыв шум, доносящийся из мечети.
– И сколько же их оказалось, этих благословенных букв?
– не унимался Хашим.
– Их оказалось триста двадцать три тысячи шестьсот семьдесят одна, о почтеннейший!
– Прибегаю к Аллаху за помощью от шайтана, побитого камнями! вмешался другой шейх.
– Как это ты говоришь - триста двадцать три тысячи шестьсот семьдесят одна? Да поразит Аллах твой гнусный язык и язык твоего Амр-ибн-Масаду! Вот Абд-аль-Фарис воистину свершил благое дело и подвиг доблести! О правоверные, он считал буквы честно, не так, как Амр-ибн-Масада, и не отвлекался, и у него получилось триста двадцать три тысячи шестьсот шестьдесят четыре!
– О несчастные!
– завопил тут
– Вы говорите, что свершили подвиг доблести и веры?! Да какой же это подвиг, раз всем давно известно, что в Коране ровно триста двадцать три тысячи шестьсот семьдесят букв!
И, не успела Джейран опомниться, как сухие жилистые руки протянулись к седым бородам, и раздались вопли, и воззвали к Аллаху и шайтану, и помянули как Пророка, так и Отца горечи, и полетели ввысь сорванные с вражеских голов преогромные тюрбаны! А из тюрбанов, к великому стыду их обладателей, разлетелись над головами правоверных грязные тряпки, ибо полотнища ткани у почтенных шейхов были малы и узки, а состязание в величине тюрбанов не знало меры.
Люди шарахнулись, давая простор драке, и раздался чей-то хохот, и некто благочестивый попытался усовестить бойцов!
– Шесть тысяч двести тридцать шесть!
– был ему ответ из гущи боя. Шесть тысяч двести тридцать семь!
В пылу сражения вспомнили заодно и о подозрительном подсчете стихов Корана.
Джейран увидела сквозь спины и бока коричневый халат Хашима. Медлить было опасно - у старика тут были противники выше и тяжелее, чем он сам. Джейран решительно шагнула вперед, отпихнула локтем некого шейха, который, как видно, и сам был ей признателен за то, что она удалила его с поля боя, и схватила Хашима сзади в охапку.
Старик, почувствовав, что его ноги вознеслись и утратили опору, даже не задумался о причине этого чуда, а обрадовался, что может поражать врагов веры еще и пятками. Он молотил воздух и почему-то громко отплевывался, пока Джейран, развернувшись и прижимая его к груди мускулистыми руками банщицы, прибиралась с ним через расступившуюся толпу. И бесстыжий хохот долго сопровождал их.
Поставив Хашима на ноги в ближайшем переулке и крепко придерживая его за рукав, Джейран с ужасом смотрела, как он добывает изо рта рыжие и седые клочья.
– И не стыдно ли тебе, о шейх?
– как можно строже спросила она.
– Порази их Аллах, этих нечестивцев, тьфу!
– отвечал Хашим.
– Чем это они смазывают свои гнусные бороды?! О враги Аллаха, тьфу!
– Не думала я, что придется вытаскивать тебя из побоища, словно пса из драки за задние лапы!
– сердито продолжала Джейран.
– Тебя, шейха! Что это ты затеял? А как насчет истинной веры?
– Истинная вера?..
– замер, как бы вспомнив о ней, Хашим.
– О звезда, речь тут шла не о вере, вовсе не о вере!
И он, страстно поцеловав свою левую ладонь, снова сплюнул.
– А о чем же, о сын греха?
– Эти бесноватые не умеют считать, и я сказал им лишь то, что сказал бы любой школьный учитель ребенку, который не может сложить два и два, о звезда!
– честно глядя Джейран в глаза и выставив вперед пострадавшую бороду, заявил этот лишенный совести шейх.
– Надо мне было оставить тебя с твоими бесноватыми, чтобы ваш спор разрешили вали и стражники, - не выпуская рукава, буркнула Джейран. Пойдем скорее в хан. Если за это время франки затеяли какую-то пакость...