Шайтан-звезда
Шрифт:
Нужно было поскорее развязать соратников Ади аль-Асвада, чтобы дать им в руки оружие!
Джейран увидела, как Бакур, самый старший из ее мальчиков, ростом и плечами равнявшийся со взрослым мужчиной, вскочил на плечи Вави, так что лицо его оказалось вровень с краем помоста. Стражник замахнулся, дротик устремился в голову мальчику. Но тот, поймав вражеское копье между зубьями остроги, резко увел его вверх, а затем, слегка провернув острогу, нанес стражнику удар в горло ее боковым острием. Тот покачнулся и рухнул. И в тот же миг Бакур был на помосте.
Вращая
Мальчики оставили остроги внизу и достали из-за поясов джамбии. Привычные к охоте на плавучих островках и длинным прыжкам, они проскочили к осужденным так, как проскакивали под мордами кабанов, спасаясь от клыков.
Первым они освободили Хабрура. К этому мигу на помосте валялось уже два митрада, а владельцы их лежали рядом с пронзенным горлом. Прочие стражники отбивались от Бакура и напавших на них с другой стороны Вави и Чилайба.
Шустрый Джарайзи выхватил из-под ног у оказавшегося к нему спиной стражника оба митрада, отдал их Хабруру и еще одному сотоварищу аль-Асвада, высокому и чернобородому, а сам, позвав за собой мальчиков гортанным криком, удобным, чтобы перекликаться на островах, побежал через весь помост туда, где еще стояли верблюды с высокими седлами, а на их задних горбах все еще сидели ученые обезьяны.
Скинув обезьяну наземь, Джарайзи и Ханзир вскочили на верблюда. Вави бросил им свою острогу и они, колотя древком по головам, погнали верблюда к царскому помосту – туда, где, спиной к спине, отбивались Ади аль-Асвад и Шайтан-звезда!
Против Ади вышел сам Джубейр ибн Умейр, с таким же гибким индийским мечом, и весь облик его дышал благородством, как подобает прославленному полководцу. Длинные полы своего черного парчового одеяния он заткнул за пояс – широкий пояс с блестящими бляшками, признак бывалого бойца.
– Отойдите все! – кричал он. – Отойдите, о враги Аллаха! Пусть это будет схваткой равных! Дайте нам место – я сам убью его, клянусь Аллахом!
– Отойдите – и пусть он убьет его! – крикнул и царевич Мерван, вскакивая и указывая обремененной перстнями рукой на старшего брата.
Внезапно перед аль-Асвадом и впрямь образовалось пустое место, вполне достаточное для поединка.
Джейран обернулась, выглянула из-за его плеча – и увидела, что престарелого царя на помосте больше нет, что Мервана силком усадили обратно на кожаные подушки, но натянутые шелковые ковры в звездчатых узорах остались, и более того – особенно четко обозначились щели между ними.
– Берегись, о аль-Асвад! – крикнула она. – Там, за коврами, могут быть лучники! И если ты выйдешь вперед, они увидят и поразят тебя!
– Будь ты проклята, о женщина! – отвечал ей на это царевич Мерван. Он прокричал еще что-то, на расслышать помешал торжествующий лай черных псов.
– Сюда, сюда, о аль-Асвад! – совсем близко раздался звучный голос Хабрура
Царский помост был высок – в пятнадцать рабочих локтей, а это ведь почти три человеческих роста, и прыжок оттуда был чреват неприятностями. Но аль-Асвад устремился, таща за собой Джейран, и подхватил ее на руки, и прыгнул вместе с ней. Их подхватили, не дав обоим упасть, и сверху к Джейран протянулись руки, и она увидела лицо Хашима. Как старик успел спуститься с царского помоста, пробиться к мальчикам, да еще оказаться на верблюде – было совершенно непонятно.
Все озерное воинство тоже разместилось на верблюдах вместе с освобожденными товарищами аль-Асвада. Сам он вскочил на аль-Яхмума и наконец сорвал с головы остроконечный колпак с лоскутьями. Длинные кудри рассыпались по плечам и спине, что было неприлично для правоверного, но аль-Асваду было не до накручивания тюрбана. Он запустил колпак в сторону царского помоста.
– Вперед, вперед, о любимые! – закричал он. – Вперед, пока из дворца не пришло к ним подкрепление! Вперед, к воротам Победы! Мы прорвемся, клянусь Аллахом!
И послал вперед аль-Яхмума. Верблюды побежали следом.
Аллах был милостив к мятежникам – ворота оказались открыты, и привратники не ждали нападения изнутри города, и аль-Асвад вывел свой отряд на широкую дорогу, где остановил аль-Яхмума и встал на обочине, ожидая, чтобы последний верблюд покинул городские стены.
– Скорее, ради Аллаха! – торопил он. – Сейчас они опомнятся и снарядят погоню! Хватайте псов, берите их на седла! Перевяжите руку Ахмеду!
Джейран, замыкавшая это поспешное отступление, подъехала к нему, сунула руку под изар, достала золотую маску и протянула ее со словами:
– Закрой лицо, о аль-Асвад, потому что не все обеты выполнены!
Часть вторая
Сухая земля пустыни гудела – шло войско.
Ни одного пешего не было в нем – ибо войско спешило.
Неслись взявшие хороший разбег белые беговые верблюды, невысокие и поджарые и на каждом сидело по всаднику в белоснежной джуббе, с подвязанным к ноге длинным гибким копьем, у кого – самхарским, у кого – рудейнийским, с небольшим луком. Копья слегка наклонились вперед, и зубцы на них блестели, и отряд за отрядом, ощетинившись, летел вслед за предводителями.
Шли размеренным галопом прекраснейшие в мире кони, благородные кони арабов, рыжие, белые и вороные, с выгнутыми шеями, с летящими по ветру хвостами. Они несли бойцов в индийских кольчугах, вооруженных ханджарами и круглыми кожаными щитами в железной оковке, сделанной так хитро, чтобы улавливать и ломать ханджар противника.
У этого войска не было влачащегося обоза – ибо войско спешило!
А впереди, возглавляя знаменосцев, торопились трое всадников, на лучших конях.
И справа ехал высокий, статный мужчина с черным лицом, плечистый, подобный хмурому льву, залитый в железо.