Шайтан-звезда
Шрифт:
Опускаясь, Маймун ибн Дамдам одновременно уменьшался в росте, и когда все трое коснулись ногами земли, он уже был вполне соизмерим с людьми.
– Прекратите это побоище, о друзья Аллаха! – бесстрашно проходя между ханджарами и острогами, говорил Гураб Ятрибский. – Не думайте, что драка прибавляет вам величия, и не гонитесь за ним! Все благое берет начало в признаках Красоты, все дурное – в признаках Величия. Неверие исходит из признаков Величия, вера – из признаков Красоты, геенна огненная – из признаков Величия, рай – из признаков Красоты,
Не только аль-Мунзир со своими людьми, но и лишенные всякого воспитания мальчики слушали эти странные и прекрасные слова, как зачарованные.
– Кто ты, о шейх? – спросил Хабрур ибн Оман. – Ради Аллаха – чего тебе нужно?
– Зовут меня Гураб Ятрибский, а нужно мне, чтобы вы расступились и разъехались, – отвечал старый фалясиф. – И пусть тот человек привезет ребенка обратно.
Он указал рукой на Абу-ш-Шамата, который издали наблюдал за странным событием.
Аль-Мунзир призывно махнул рукой – и Абу-ш-Шамат подъехал с мальчиком, причем тот тоже сидел верхом, но уже на конской шее, и держался за гриву.
Джейран так неудачно сошла с плеча джинна, что оказалась меж конских крупов. Мальчики, не сразу поняв, почему она медлит появиться перед ними, недовольно закричали, призывая ее, и она отозвалась!
– Ко мне, о любимые! – с таким криком Джейран, вовсе не заботясь ни о ребенке, которого протягивал ей Абу-ш-Шамат, ни о Шакунте, все еще сражавшейся одновременно с Барзахом и Салах-эд-Дином, ни о аль-Мунзире с его отрядом, протиснулась на пустое пространство между сражавшимися, и кинулась к мальчикам, и стала их обнимать, целуя каждого в щеку. Сразу же рядом с ней оказался Хашим.
– Ты вернулась вовремя, о звезда! Когда я увидел тебя летящей на джинне, я сразу понял – теперь ты обрела свою истинную силу, и ради спасения своих верных ты взнуздываешь джиннов, и теперь мы под твоим водительством завоюем все семь климатов и насадим всюду истинную веру, как насадили свою веру поклонники Аллаха!
– О Хашим, что ты такое говоришь? – изумилась девушка, совершенно забыв, что она увела детей озерных арабов именно ради завоевания семи климатов. – Опомнись, о несчастный! Наваждение окончилось! Я больше не звезда – и эти знаки исчезнут с моего лица сегодня же! Вот человек, который сделает это – и я смогу жить жизнью женщины, как мне пристало, а не размахивать ханджарами и дубинами!
Она указала на Гураба Ятрибского, который втолковывал что-то значительное Хабруру ибн Оману, а тот слушал его с почтением, как, впрочем, и аль-Мунзир, и Джеван-курд, и все их люди.
Маймун ибн Дамдам же, сделавшись ростом с человека, принял у Абу-ш-Шамата дитя и, достав из-за спины большое красное яблоко, дал ребенку. Малыш рассмеялся и принялся, балуясь, кусать его как попало, оставляя в плотной кожуре вмятинки от зубов.
Мальчики не сразу осознали эту поразительную новость, а, осознав, шарахнулись от Джейран, заподозрив ее в безумии.
– О
– Нет, клянусь собаками, я все та же, но настало время сказать правду, – призналась девушка. – Джинны по ошибке принесли меня к вам на озера, а знаки на моей щеке были выжжены для того, чтобы пометить меня, потому что я родилась под Шайтан-звездой. Я все расскажу вам, когда приедут наши братья, ведь они следуют за мной не по небесам, а по земле, верхом на конях, и тогда вы все вместе услышите меня, чтобы уже потом ни у кого не было сомнений, будто я одним сказала одно, а другим – другое!
– Значит, и наша добыча растает, как дым? – испуганно загомонили мальчики. – Значит, наши руки ни до чего не дотянулись?
– Никто не отнимет вашей добычи! – выкрикнул Хашим, и голос его был таков, будто старик собирался расплакаться наподобие голодного младенца. – Ни один тюк не растает и не исчезнет, если только это волнует вас! Радуйтесь вашей добыче, о недостойные лечь под ноги псам, а я… а мне…
Джейран, оттолкнув мальчиков, бросилась к нему, обняла за плечи и повела прочь.
– Что с тобой, о дядюшка? – повторяла она. – Что омрачило тебя? Я никогда не расстанусь с тобой, и ты поселишься со мной в Хире, если захочешь…
– Нет мне нужды в твоей Хире… – бормотал старик. – И нет мне нужды в тебе, о несчастная… Зачем ты сказала все это? Ты словно вынула кости из моей плоти… Нет, клянусь псами, ты лишь испытывала нестойкого в вере! О звезда, это ведь было испытанием для меня и для мальчиков?
Вырвавшись из объятий, он встал перед ней, маленький и взъерошенный, преданно глядя в глаза.
– Нет, о Хашим, – честно сказала девушка. – Я больше не могу вам лгать, как сделала это ради спасения своей жизни. И я все время удивляюсь тому, что ты, разумный человек, мог вообразить, будто я пришла с неба. Одно дело – эти озерные жители, а другое – ты, о Хашим! Сперва я подумала, что ты просто хочешь выручить меня из беды, а теперь, когда сказала тебе правду, уж и не знаю, что думать, клянусь…
Имя Аллаха наконец чуть было не слетело с ее языка.
– Ты – звезда, даже если сама усомнилась в этом, – старик весь лучился каким-то загадочным торжеством. – Я знал о твоем появлении много лет назад, о звезда! Его предсказал пророк, но только я один понял, о чем написано в Коране!
Джейран ушам своим не поверила.
– Ты хочешь сказать, о несчастный, что обо мне было написано в Коране?..
– Да, о звезда! И там сказано ясно: «Клянусь небом и идущим ночью! А что даст тебе знать, что такое идущий ночью? Звезда пронизывающая…» Так вот, ты и есть та звезда! Ты ведь пришла к нам ночью, раз Фалих обнаружил тебя в тростниках ранним утром. И как раз в ту ночь ты раскрыла прищуренное око, и увеличила свое сияние, и тем самым дала нам знак! Я в полночь наблюдал небо и ясно понял это. Верь мне, о звезда, я уже давно предвидел твой приход! Сперва – пророк, потом – я!