Шайтан-звезда
Шрифт:
– О Аллах, она опять ничего не поняла! – воскликнул Грохочущий Гром. – Замолчи, о женщина, что ты плачешь? Разве тебя побили?
Маймун ибн Дамдам передвинулся к ней поближе, обнял за плечи и привлек к груди так, что слезы обильно оросили его фарджию.
– Я не хочу… – услышали сотрапезники. – Я не могу, клянусь Аллахом!.. Для чего мне это бедствие?..
– Скажи, чего ты не хочешь, и мы устраним это! – пообещал Грохочущий Гром.
Джейран подняла заплаканное лицо и уставилась на него с недоумением.
– Нет, о друг мой, ее нужно спрашивать иначе – чего же ты на самом деле хочешь, о Джейран? – ласково обратился к девушке Гураб Ятрибский. –
В голосе мудреца была неожиданная горечь.
– Да, все это так, как ты говоришь, о шейх, но я хотела вовсе не этого, – сквозь слезы призналась девушка. – Нет мне нужды ни во власти, ни в айарах и ни в замках! Я хотела стать женой, родить детей и растить их, ведь я была бы хорошей матерью, я знаю это… Я бы сумела воспитать даже царского ребенка…
– Ты хотела получить то счастье, которое получили все твое сверстницы, и это разумно. Только ты ведь – другая, ты – Шайтан-звезда, а дело звезд – давать свет, а не просить и получать его.
– Именно этого я и хочу! Я хочу дать счастье своему мужу и детям! – не унималась Джейран. – Я хочу стоять у очага со сковородкой, и чтобы дети держались за мой подол, выпрашивая горячую лепешку! А не водить на приступ молодцов, да еще под знаменем врагов Аллаха!
– Ты не поняла меня, но ты поймешь, когда вместо сковородки увидишь в своих руках ключи от царской сокровищницы. Тогда ты задумаешься о тех, кто требует от жизни скатерти, уставленной кушаньями сорока названий, и о тех, у кого руки коротки даже для простой лепешки.
– Ты хочешь сказать, что, выйдя замуж за аль-Асвада, я непременно должна раздать милостыню? – догадалась Джейран. – Да, разумеется, пост и милостыня для меня обязательны, и паломничество также – я обещала все это, когда Аллах спас меня от верной смерти…
– Нет, я хотел сказать совсем другое. И ты непременно поймешь это. И ты дашь счастье мужу и детям, клянусь Аллахом! Только это получится не так, как ты сейчас замышляешь, – старый фалясиф сунул руку за пазуху но, подумав, достал ее оттуда пустой.
– Во всяком случае, нам всем бы этого хотелось, – загадочно добавил Маймун ибн Дамдам.
– Будь моя воля – я схватил бы ее подмышку и… – не закончив, ифрит безнадежно махнул рукой.
– Погадай мне, о шейх, – поразмыслив над словами сотрапезников и не найдя в них успокоения для души, попросила Джейран. – Если у тебя нет золотой доски, мы рассыпем песок на обыкновенной!
– Даже все пески пустыни не предскажут сейчас твоего будущего. Но близится утро, – заметил Гураб Ятрибский. – Нам время расставаться, о друзья мои. И боюсь, что это будет прощание навеки.
– Может быть, ты все-таки попросишь разрушить построенный город? – спросил Грохочущий Гром.
– Или построить разрушенный город? – добавил Маймун ибн Дамдам.
– Нет, все это не имеет цены, о любимые, – отвечал Гураб Ятрибский. – Меня ждут тридцать мальчиков, подобных тем, кто не отличает горького от кислого и четверга от субботы. Они нуждаются во мне, а я – я нуждаюсь в них, ибо тот город, который один из вас мечтает разрушить, а другой – построить, не есть города домов и улиц, мечетей и базаров. И твое разрушение, о Грохочущий Гром, имеет высокий смысл – ведь то, что в городах известно, как справедливость, не что иное, как сама несправедливость и зло, достигшие предела, так что они нуждаются в разрушителе.
Джинн и ифрит переглянулись.
– А ты, о Джейран, все еще хочешь стать женой аль-Асвада? – спросил Гураб Ятрибский. – Это – твое окончательное решение? И Маймун ибн Дамдам должен немедленно отнести тебя к нему? Или же ты готова еще поразмыслить?
Эти неожиданные вопросы изумили девушку – к ужасу своему, она обнаружила, что охотнее посидела бы еще у костра, пусть даже слушая непонятные речи, чем отправилась к своему высокородному жениху.
– Аль-Асвад принадлежит мне, а я – ему, ибо мы дали слово! – ответила она с достоинством.
– О ущербные разумом… – проворчал Грохочущий Гром. – Как же внушить ей?..
– Хотите ли вы услышать на прощание притчу? – осведомился фалясиф, перебивая его.
– Ради Аллаха, окажи нам эту милость! – воскликнул джинн.
– Она долгая, эта притча о трех учениках, которые провинились перед своим наставником, и он прогнал их, и не велел возвращаться, пока каждый не встретит племени дураков и не наставит их на разум. Где странствовали первые двое, я расскажу в другой раз и кому-нибудь другому. А третий из учеников шел, пока не встретил большой караван. Этот караван торопливо двигался на запад, и в то время, когда разумный каравановожатый уже отдает приказ останавливаться, разъвьючивать животных и ставить палатки, он еще торопился вперед. Ученик спросил людей, куда они так спешат и не гонятся ли за ними разбойники. «Мы спешим вслед за солнцем, – ответили ему. – Вот уже много лет оно ускользает от нас, и оставляет нас во тьме, и мы бредем наугад, пока усталость не одолеет нас и сон не овладеет нами. И мы падаем, и спим, а когда мы просыпаемся – оно уже в небе, и мы опять устремляемся за ним. Не задерживай нас, о человек, ты видишь – оно удаляется все быстрее!»
– Вот уж воистину поразительная глупость! – вставил ифрит, когда Гураб Ятрибский замолчал, переводя дух.
– Теперь ты видишь, о Грохочущий Гром, что ученик выполнил задание наставника и действительно отыскал племя дураков? – спросил старый фалясиф. – Но слушайте, что было дальше. «Вы хотите поскорее вновь встретить солнце? – спросил ученик. – Тогда вы идете неверным путем. Вам нужно развернуть караван и двинуться в сторону, противоположную той, куда убегает от вас солнце». Он взял камни и выложил из них стрелу, указывающую на восток. «Отдохните, напоите животных и ступайте туда, куда указывает эта стрела, – добавил он. – Через несколько часов вы увидите возрожденное солнце во всем его блеске и сиянии. И взор ваш насладится доселе невиданным зрелищем». «Ступай своим путем, о глупец, и не мешай нам преследовать светило», – ответили ему те люди.
– Клянусь Аллахом, я понял смысл! – воскликнул Маймун ибн Дамдам.
– И я тоже, о шейх, – хмуро добавил ифрит. – Но что с того толку, если эта женщина ничего не поняла.
– Я действительно не поняла, – призналась Джейран. – Ради Аллаха, какое отношение ко мне имеют наставники, ученики и племя дураков?
– Я прожил долгую жизнь. Я учил разносчиков воды на городских базарах и царей во дворцах, – сказал Гураб Ятрибский. – А на склоне дней своих я, несчастный, вообразил, что можно чему-то научить женщину! Я возомнил о себе – и вот она меня низвергла с высот…