Шекспир в квадрате

Краснопеева Евдокия

Я заволновалась. Представить себя, лазающую в осенней воде в поисках утопающего, я не могла. Поэтому крикнула шепотом:

– Эй, ты где?

Мне ответили коротко и ясно, в традициях народного сленга. Я облегченно вздохнула.

– Руку давай, – сказала я и наугад в темноту сунула ладонь.

Удивительно, но он нашел мою протянутую длань и крепко зацепился. Склон был мокрый и скользкий. Одно мгновение я думала, что сейчас тоже кубарем покачусь в «гостеприимную» воду. Мне этого ужас как не хотелось. Поэтому я поднапряглась и выволокла мужика наверх.

Он

находился рядом огромный и мокрый, от него веяло холодом. Он молчал. Митрович в такой ситуации, во-первых, проклял бы все на свете; во-вторых, начал бы искать виноватых. А поскольку, кроме меня здесь никого из живых людей не наблюдалось, все шишки достались бы мне.

Парень молчал, а я ощущала себя виноватой.

– Замерз? – робко спросила я.

Он четко клацнул зубами и ответил почти безразлично:

– Зато умылся.

Нужно срочно найти какое-нибудь убежище! Я прихватила рукав его куртки, набрякший от воды, и потянула за собой. Теперь Сусаниным была я. На наше счастье, поднялся ветерок, и сквозь низкие облака, что с вечера затянули небо, начали робко просвечивать звезды. Повезет, так и луна выглянет!

Я бодро топала вперед, надеясь на свою интуицию – раньше она меня никогда не подводила. Разве что в минуты опасности замолкала напрочь. С перепугу порой я соображала плохо, действовала рефлекторно (Стефан сказал бы – «спонтанно»).

«Засоня» околел уже окончательно, я чувствовала, как дрожь сотрясает его тело.

– Т-тут п-погост, – продребезжал он невнятно.

Я тоже успела разглядеть кресты, краешек луны уже просвечивал, как сквозь толщу воды. Стало чуть светлее. А, может быть, я привыкла к ночному мраку?

– П-поищем с-склеп? – спросил парень.

Видали вы на сельском кладбище фамильные усыпальницы? Я – очень редко, да и то во сне. Парень был далек от жизни нашей российской глубинки. Только растолковывать все это мне показалось утомительным, поэтому я буркнула:

– Боюсь.

– Ж-живых н-надо б-бояться…

С этим я в принципе была согласна, то есть теоретически… Шастать глубокой ночью по кладбищу мне не хотелось. Я решительно отвернула в сторону и не ошиблась. Минут через десять мы наткнулись на какую-то хибару… Дверь скрипела, но держалась на петлях крепко.

Парень щелкнул зажигалкой, и стало ясно, что нам повезло. В сарае прежде хранили сено, и сейчас часть его свисала с сушил неровными клоками. Я впала в панику, представив сполохи красного пламени – огонь и сено в моем представлении всегда объединялись в пожар.

– Туши, туши! – завопила я так, что спутник, чертыхнувшись, уронил зажигалку.

Никакого возгорания не произошло – зажигалки мастерят сейчас умные, захочешь запалить костерок – семь потов сойдет… А вот мрак наступил кромешный.

– Лезь наверх, – приказал мне попутчик и ткнул куда-то в сторону.

Я посунулась вперед носом, едва не упала, и ощутила под своими ладонями круглые жердины. Было похоже на лестницу. С некоторой опаской я начала карабкаться – боялась, что планки подо мной переломятся. Даже на ощупь было ясно,

что сооружение находится на заслуженном отдыхе.

Парень двинулся следом и в нетерпении подпирал мои тылы своими плечами. Мне это не нравилось и вызывало желание усесться ему на голову.

Наверху было значительно светлее, в прорехи крыши пробивался лунный свет – природа сжалилась над нами и подарила ночник естественного происхождения. Разъяснилось… значит, к утру подморозит еще крепче.

Я активно зарылась в сено и потянула первый клок слежавшейся травы, похвалив саму себя за предусмотрительность – перчатки из кожи защищали мои пальцы от повреждений, неизбежных при такой работе.

– Ты что делаешь? – гукнул сверху «засоня».

– Гнездо, чтобы с боков не дуло, – четко определила я свою архитектурную концепцию.

– Щас помогу.

– Лучше сними одежду и раскинь. – Я вспомнила рукав, из которого сочилась вода и добавила с сомнением. – Может, к утру просохнет?

После некоторых усилий, разогнавших кровь по жилам, отчего я немного вспотела, можно было смело предполагать, что и птицей я была когда-то тоже. Лежбище было уютным, у меня даже настроение улучшилось. Покопавшись на животе, я нашла злополучный узел и неторопливо начала с ним сражение. Удивительно, он сдался сразу. Наша спринтерская гонка подействовала на шаль необыкновенным образом – теперь она держалась на моих бедрах на «честном слове». Я расстелила на дно «кровати» китайский шелк и отползла в сторону; сняла сапожки и закопала в сено свой рюкзак. Некоторое время колебалась: снимать штаны или нет? Сидели они на мне, как вторая кожа, а во сне при длительном обездвиживании вполне могли нанести значительный урон моему кровообращению. С другой стороны, назревала тривиальная возможность замерзнуть.

– Что ты копаешься? – поторопили меня, и звук шел как раз из моего «гнезда».

Это меня покоробило; не то, чтобы я не понимала необходимости совместного пребывания в одной постели… Вы ведь знаете эту знаменитую присказку, что два индейца никогда не замерзнут? Я надеялась, что мой попутчик хотя бы дождется, пока я приглашу его к себе в «гнездо». Нет, парень комплексами озабочен не был, и выбивал дрожь на моем китайском шелке, как на машинке печатал.

Я сбросила штаны, решив в случае тотального замерзания вновь в них облачиться. Сняла пальто, которому назначено было изображать из себя одеяло, и прыгнуло к парню в объятья.

Глава 3

Господи, он был холоден, как мертвец! И практически гол!

– Веришь, п-промок д-до т-трусов…

Он обнимал меня в надежде согреться. Мне тут же стало холодно и захотелось стукнуть его по голове, и откатить в сторонку. Но совесть напомнила, что мужик там, в автобусе, обращался со мной бережно и не заслужил моей неблагодарности. Через секунду я тоже клацала зубами.

– Где твой живот? – вдруг выпалил парень, перестав даже стучать зубами.

Его руки активно исследовали мою талию, и даже в их движении чувствовалась полная обалделость.