Шекспир в квадрате
Шрифт:
Простояла я с поднятой рукой довольно долго – никто на меня не позарился. Морозец основательно щипал меня за кончики ушей (шарф мой тоже сгинул в неизвестности), глаза слезились, из носа капало. Наверное, сено в сарае было с изрядной долей душицы. Есть такая замечательная травка, целебная, только у меня с ней отношения в плане совместимости совершенно не сложились.
Вскоре я продрогла и начала приплясывать, топтаться и хлопать руками. В общем, юродивая дурочка на паперти перед церковью – в натуре. Вслед за таким определением пришла вера в Бога – «сирых и убогих» (к числу коих я себя причислила в данный
Ребенком в семье я была поздним, и, наверное, неожиданным для родителей. А мама моя, прошедшая активное октябрятско-пионерско-комсомольское детство, была женщиной неверующей, и затею свекрови встретила в «штыки». Говорят, что скандал был знатный – все Заполье ходило ходуном.
Поэтому неудивительно, что кроме «отче наше» и «хлеб наш насущный», я не знаю ничего. Подозревая, что с таким малым набором познаний, которых и «молитвой» назвать нельзя, вряд ли буду услышана среди сонма других, жаждущих привлечь внимание Всевышнего к своим проблемам, я приуныла и еще сильнее зашмыгала носом. Во рту горько запершило – было похоже, что я собралась удариться в слезы. В самом деле, чем еще заняться в такой аховой ситуации, как не зареветь?
Слезы затуманили мои очи, и я просмотрела приближение своего спасения, только услышала гул мотора да шуршание шин. Тормозил автобус. Небольшой, куругузый, грязненький он предстал перед моей зареванной физиономией архангелом Гавриилом в белоснежных одеждах со сверкающим золотым копьем в руках. Я рванула к своему спасителю-победоносцу во всю прыть, даже не задумываясь об оплате проезда.
Впрочем, оказалось, что эта проблема неинтересна никому. Из автобуса валом сыпанули пассажиры и под предводительством какого-то мужика устремились на противоположную сторону дороги.
Я с опаской заглянула в салон и обнаружила там дедка в фетровой шляпе и в униформе наших доблестных десантных войск.
– Чегой-т они? – спросила я робко, махнув в сторону передвижной процессии.
Дед хихикнул и поманил к себе.
– Лёха-то, супостат! Грит, помогал вчерась спецслужбам обезвреживать террористов.
– Ого! – приподняла задницу от сидения, в которое только что её пристроила, и всмотрелась в толпу.
Предводитель на самом деле что-то активно вещал, махал руками и тыкал пальцами в дырочки от пуль на павильоне.
Я всмотрелась – Батюшки святы! – и не верь после этого в совпадения, причуды Судьбы и превратности Фортуны. Витийствовал вчерашний гарилоподобный шоферюга, что привел меня своим видом в неописуемый трепет. Я огляделась… похоже, и автобус все тот же … Впрочем, удивительного в этом было меньше, чем показалось в начале: вечерний и утренний рейс – до Нащекина, из Нащекина. Поняв обыденность происходящего, я успокоилась, освободилась от мистического ощущения и поинтересовалась лениво:
– А вы что же?
– Дак, врет, – дед широко улыбнулся, открыв редко сохранившиеся зубы. – Под автобус он сиганул зараз, а потом и вовсе в кусты. У меня внук в милиции
– А террористы-то были?
– Мужик с бабой, – дедуля перешел на заговорщицкий шепот, – все взрывчаткой увешаны. Час отстреливались, а потом самовзорвались. Бабахнуло-о, аж у Полухиных корова от испугу сдохла. Внучок мой Андрейка….
Весь остаток дороги до Узловой я слушала повествование деда о геройских подвигах внука. Расстались мы с дедом совсем по-свойски.
– Накось, – старик сунул мне в руки кулечком свернутую газетку, – погрейся, не то захвораешь. Первач энто – крепко-ой, как раз для тебя. Сам делал!
В газете была четвертинка, именуемая в народе “мерзавчиком”, «щеночком» и другими приятными уху нежными прозвищами.
Я не стала кочевряжиться и, свинтив крышечку, хлебнула из горла, укрывшись полой своего пальто. С голодухи или от затянувшегося стрессового состояния смесь показалась мне адовым напитком. Все внутренности опалило, а голова поплыла сразу и надолго. Я засунула «чекушку» в карман, и отбыла к железнодорожному вокзалу…
Весь город, по существу, был большим железнодорожным вокзалом. Здесь без конца что-то стучало, дзенькало и проносилось с оглушительным ревом. На электричку совершенно бестрепетно пробралась натуральным «зайцем»: задрала повыше пальто и показала миру какие у меня длинные ноги, которым блестящие хромом турникеты – по фигу. Возможные контролеры меня не волновали: взять с меня было совершенно нечего. А, чтобы достоверность этого была очевидна издалека, я плесканула из бутылочки себе на грудь – для аромата, и забилась в уголок крайнего к выходу сидения. Можно не поверить, но я заснула, очень крепко… Наверное, дедов чудодейственный бальзам был хорош… или наступила полная перегрузка организма. В общем, весь путь до С. я благополучно продрыхла. А разбужена была невежливым пинком в голень и гнусавым голосом:
– Вставай, лахудра. Выметайся с поезду.
Гнусавил толстяк в железнодорожном кителе. Руками трогать меня опасался, поэтому время от времени тыкал в облюбованное место на моей ноге своими ботинками на толстенной подошве. Мне показалось это омерзительным. Поэтому я визгливо захохотала и повисла на плечах мужика, который, в довершении всего, оказался коротышкой.
– Папаша! – верещала я, как пожарная сирена. – За шо ты мене гонишь?!..
– Пшла! Пшла! – визжал в ответ железнодорожник, стараясь всеми силами вырваться из моих цепких рук, добавляя при этом в свою речь все известные ему падежные глаголы.
Это забавное представление мне быстро надоело. К тому же краем глаза заметила ментов на перроне. Вдруг придут на помощь моему обидчику? Пнув напоследок мужику под зад коленом, я умотала. Летела на всех парусах так, что ветер в ушах свистел.
Выходило – на крыльях «любви» спешу к Стефану! Ага, покончим с неопределенностью одним махом! Или грудь в крестах, или голова в кустах…
Глава 5
На таком неумном энтузиазме домчалась до родимой улицы Правды в рекордные сроки. Перед тем, как просочиться в подъезд заглотила остатки дедулькиного презента, приобретая необходимую легкость хода.