Шел снег
Шрифт:
Ворота вели в мощеный двор, в глубине которого располагалось массивное здание с подъездами в каждом крыле; окна салонов манили своим ярким желтым светом. Коленкур и Себастьян вышли из кареты, прислуга Камбасереса попытался было остановить их перед входной дверью, но камердинер из Тюильри шепотом объяснил коллеге суть дела. Дверь перед ними распахнулась настежь.
Едва Коленкур со своим спутником появились на пороге просторного салона, как из-за столиков для игры в вист с удивленным видом встали господа в устаревших напудренных париках, облаченные в щегольские наряды из атласа и бархата.
— Кто пропустил сюда этих
— Служба императора, — громко произнес Коленкур.
— Кто вы, в конце концов? — спросил какой-то элегантный господин в полосатом жилете.
— Доложите обо мне Великому канцлеру, — сказал Коленкур камердинеру из Тюильри, который в сопровождении коллеги направился к мраморному холлу, в кабинет Камбасереса.
— Это невероятно! — возмутился один из гостей. — Вы перепутали время, сударь. Стены этого дворца видели всякое отребье, но то было во времена Революции!
— Я герцог Винченцкий.
— Вы?
— В таком виде?
— С такой неопрятной бородой?
— В этой дикой шапке?
— Господин Великий канцлер ждет господина герцога, — объявил, входя в салон, лакей.
— Так это правда? — спросил какой-то господин у Себастьяна, которого обер-шталмейстер оставил ожидать в салоне, отправляясь к Камбасересу, чтобы объявить о возвращении императора и подготовить его распорядок дня на следующий день.
— Где же император? — спросил другой.
— С ним приключилась беда?
— Мы беспокоимся со вчерашнего утра…
— Мы с ужасом прочли последний бюллетень в «Мониторе».
— Так там, вероятно, уже нет армии?
— Почему господин герцог приехал в Париж без его величества?
— Да говорите же, молодой человек, говорите!
— Ответьте и успокойте нас!
— Император в Париже, — ответил Себастьян, устало опускаясь в золоченое кресло.
ГЛАВА VII
Герои
В 1813 году новая французская армия двинулась к Лейпцигу; она готовилась сразиться с коалицией русских и пруссаков. В Европе начались брожения против французской империи. Швеция присоединилась к Англии, Австрия колебалась, по Германии ходили будоражившие сознание людей памфлеты. Армию Наполеон набрал быстро: он объявил досрочный призыв молодежи, повторно призвал лиц предыдущего набора, а также тех, кто имел отсрочку, сформировал из моряков пехотные полки и, несмотря на то, что Англия посылала Веллингтону подкрепления, отозвал из Испании целые дивизии. Были мобилизованы мужчины в возрасте до тридцати лет, но Себастьян Рок счастливо избежал этой участи. Заместитель директора издательства, разместившегося во дворце Карнавале, он направил свою проницательность и литературный талант на службу императорской цензуры. Он принимал решения, устраивал дела, правил и урезал тексты, выдавал разрешения театральным труппам и авторам. У него была своя ложа в Опере и служебный кабриолет с кучером. Щедрую императорскую ренту приятно округляли московские бриллианты. Одним словом, в это смутное время он чувствовал себя самым счастливым и безмятежным человеком.
В один из весенних дней Себастьян поднялся по ступенькам террасы Фельянов сада Тюильри и вошел в ресторан Вери. Стоя перед большими зеркалами, он привел себя в порядок, проверил блеск ботфорт, поправил модный светло-коричневый, с бронзовым
— Девушки уже здесь, господин заместитель директора.
— В моем обычном кабинете?
— Разумеется.
Себастьян протянул ему перчатки, трость с набалдашником, шляпу и поспешил к актрисам, которых пригласил на ужин. Частный кабинет был украшен полуколоннами в стиле Геркуланум с имитацией римских балюстрад; позолоченные канделябры, гранитный стол и цветочные вазы многократно отражались в зеркалах, размещенных на стенах кабинета.
— Дорогие друзья, — обратился он к приглашенным, — примите мои извинения. Меня задержал барон де Поммерой.
Он занял место между двумя нарядно одетыми девушками в соломенных шляпах, украшенных лентами. Девушки хлопали глазами, щурились и жеманно поправляли завитые локоны, когда официанты подносили устриц и маринованную рыбу, а сомелье (это было новое слово) наполнял бокалы вином.
— Известно ли вам, что у Вери семнадцать видов сухих вин?
— Нет, мы здесь впервые.
— Теперь вы можете хвастаться, что были здесь!
— Откуда у вас на лице шрам, господин заместитель директора? — спросила менее сдержанная девица.
— Это след раны, полученной на императорской службе.
— Вы сражались?
— В России.
— Вы были в Москве?
— Разумеется, и поверьте мне, что еда там не имела ничего общего с меню Вери! Ни галантина из птицы, ни трюфелей в шампанском.
Актрисы внимательно следили за рассказом Себастьяна и даже задавали ему забавные, порой глуповатые вопросы. Чтобы получить роль во Французском театре (отныне это зависело от него), они старательно льстили его тщеславию. Себастьян не сомневался, что они морочат ему голову, но игра забавляла его. Он тоже играл роль. Он и так дал бы им все, о чем они мечтают, ничего не требуя взамен, даже если бы они неверно произносили свои сценические реплики. Его интерес был в другом: девушки были очень красивы, и когда его увидят с ними под руку в дворцовом саду, пойдут разговоры. А он хотел создать себе репутацию, чтобы о нем заговорили в парижских салонах и при дворе.
— Там от голода погибло больше, чем от холода, — говорил он между двумя проглоченными устрицами. — Рядом с его величеством нам удалось выжить, но у большинства солдат, кроме лошадей, есть было нечего.
— Какой ужас! — промолвила одна из девушек, которой на все это было глубоко наплевать.
— Думаю, что были даже случаи людоедства.
— Не может быть!
— Лично я не видел, но такие слухи ходили.
— Вы только что сказали, что они ели лошадей…
— Лошадей стало не хватать. Они умирали от жажды.
— Разве нельзя было напоить их талым снегом?
— Вечерами мы их не всегда распрягали. Нужна была вода, но где взять ее среди ночи? Как найти замерзшую речку? И даже найди мы ее, надо было чем-то пробить лед, набрать воду и принести, не сбившись с пути.
В такой обстановке прошел ужин. Себастьян приукрашал, или наоборот сгущал краски в зависимости от собственного вдохновения и любопытства своих гостей. Не торопясь, они отведали приготовленного на вертеле осетра, кольца огурцов, фаршированных мозгами, и филе куропатки; за бокалом вина вспоминали пожар в Москве, холод, голод, эпидемии, казаков и канонады.