Шелест 3
Шрифт:
Хм. Вот интересно, как эти две валькирии примирились друг с дружкой? Кто-то кому-то уступил? Или обе забили на боярича, предоставив его своей судьбе. Вообще-то, тут всё уже решено их родителями, хотя помолвки так и не было. А может Столбова и впрямь воспринимает Осипова как друга?
— Ваше высочество, сударыни, — приблизившись к карете великой княгини, поздоровался я.
— Здравствуй Пётр, — приветствовала меня Долгорукова.
— Пётр Иванович, — коснулась отворотов мурмолки, Астафьева.
— Сударь, — кивком обозначила поклон Столбова.
—
— Сегодня утром. Мне необходимо с вами поговорить.
— Как срочно и как долго?
— Вы сейчас домой?
— Да. Собирались переодеться, и отправиться на бал. Кстати…
— Нет, увольте, — перебил я её, подняв руки в протестующем жесте. — Я с дороги и толком так ещё и не отдыхал. А дел в столице накопилось преизрядно. Если позволите, Арина Егоровна и Анна Дмитриевна прокатятся в вашем экипаже, а вы со мной. По дороге и поговорим.
— Хорошо. Езжайте за нами, — обратилась она к старшему из своих компаньонов.
Тот утвердительно кивнул и смерил меня неодобрительным взглядом. Вот как-то плевать ему, что я несколько раз спасал её высочество. Даже наоборот, именно из-за этого его неприязнь ко мне куда сильнее, потому как в лице павших, что в первый раз, что во второй, я умыл всех вассалов князя Долгорукова. Ну вот как такое стерпеть.
— Бр-р-р-р! Пётр, тебе же Лиза подарила карету, отчего ты опять пользуешься этой бричкой?
— Брезгуете, ваше высочество?
— Дурак ты, Ярцев. Холодно же. Ещё и эта снежная крошка в лицо.
— Ну извините. Лично мне бричка куда предпочтительней.
Брехня! Сам не знаю отчего упёрся рогом. В тёплую погоду да, бричка куда предпочтительней. Но вот в такой дубак, карета однозначно рулит. Тем паче, что модифицировав весьма затратный конструкт «Печь» я получил более экономичный, который назвал «Каменка».
Сами плетения практически не претерпели изменений, разве только процентов на пятнадцать повысилось КПД. Зато конструкт вписанный внутрь каменной плиты куда быстрее разогревал её, затрачивая вчетверо меньше Силы. А там уже камень постепенно остывал отдавая тепло.
К чему это я. Ах, да. Бр-р-р! Реально холодно. Но держим морду лица, и непременно пренебрежение к непогоде. Такая ерунда! Да разве это холодно!
— Итак, о чём ты хотел поговорить?
Долгорукова прекрасно понимала, что коль скоро я пригласил её к себе, где наш разговор могли услышать только мои холопы, которые ни за что не проговорятся, значит речь пойдёт о делах серьёзных.
— Когда вы отправляетесь в полк?
— Через два дня. Рапорт на отпуск подписали, и мне, и девчатам.
— Арина и Анна в курсе особенностей вассальной присяги?
— Да, и готовы принять узоры. Они младшие дочери, а потому не имеют обязательств как наследницы. Потому и отправляются со мной. Нужно будет их инициировать, — перебила меня она.
— Хорошо. Как раз подошёл срок для первой очереди, присоединю к ним, с остальными.
— Остальные это кто?
— Ещё
— Лиза?
— Нам нужны будут сильные земельники, для роты обеспечения, так отчего бы и не она.
— Ты вообще понимаешь что творишь? Если она даст просто вассальную присягу, то когда выйдет замуж я могу от неё освободить. Но узор это навсегда. Назад дороги не будет, и род Рощиных это не примет.
— Знаю. Как и то, что ей всё одно никогда не быть вместе с Вадимом Петровичем. У него долг перед родом, она же уже превышает его по дару, а значит будет главой семьи.
— Она может принять узоры и остановиться в росте. Её потенциал при этом останется с ней и…
— И когда он сумеет её догнать? Годам к сорока. А если он за эти годы к ней охладеет или подвернётся более перспективная партия? Ну и такое дело, что подставил я её с «Разговорниками» этими. Кто же знал, что они так выстрелят. Боюсь, что вот-вот начнётся охота за секретом их изготовления, и Лизу нужно убирать из Москвы. Словом, я на вас рассчитываю, Мария Ивановна. Помните вы говорили о том, что нужно исподволь, постепенно отваживать её от Рощина. Только времени у нас нет.
— Бестолочь ты всё же, Петя.
— Не спорю.
— Что-то ещё?
— Завтра поутру я передаю очередную партию «Разговорников» и получу полторы сотни тысяч золотом. Надеюсь казначей вашего батюшки сможет принять и эти деньги?
— Разумеется. Самого казначея в Москве нет, но я предупрежу его помощника.
— Тогда, это пока всё.
— Сам-то когда уезжаешь?
— Пока точно сказать не могу. Быть может завтра, а может и позже. Зависит от моих новых друзей.
— Что за друзья?
— Да так, четверо приятелей решивших круто изменить свою жизнь.
— То есть, я тебя третий год обхаживаю, но ты меня другом не называешь, а тут четверо приятелей, и уже друзья, — возмутилась она.
— Это другое, — возразил я.
— Толком говори, — потребовала она.
Пришлось рассказать, уж больно напориста она была. А что такого. Сгорел забор, гори и хата! Мы сейчас с ней повязаны накрепко, и оба государственные преступники. Я не поручусь за её жизнь, если император узнает о наших художествах. Скорее всего мы на пару прогуляемся на плаху. Ну может я на плаху, а её, как наследницу, удавят по тихому. Помнится Пётр Первый, в моём мире, не пощадил предавшего его сына.
Глава 17
— Слушаю, — коснувшись пальцем активирующего плетения на «Разговорнике», произнёс я.
К слову, я теперь держал активными семь амулетов, для связи с Уфимцевым, Долгоруковой, Голицыной, сестрой, родителями и с Шешковским. Ну или кому он там передал амулет, по которому меня сейчас и вызвали. Разумеется у меня только два уха, но по счастью при вызове камни начинают вибрировать, что чувствуется, а потому я могу хранить их в подсумке. Плохо то, что для этого мне пришлось пожертвовать половиной позиций плетений первой очереди.