Шелест. Том 1
Шрифт:
– Держись.
Ламар Уокер, выглядевший не менее потрясенным. Матушка Афения, в черном монашеском одеянии, замерла неподвижно, возле алтаря, словно греческая статуя. Доктор Снейк тихо разговаривал со старушкой миссис Грейс, украдкой вытиравшей слезы. Парень растерянно наблюдал за лицами горожан, пытаясь понять. И как ни старался, ничего не выходило.
Зачем бороться, если все предопределено? Зачем ушел Сэм, отец? Зачем жить, если жизнь бессмысленна, и может закончиться в один миг? А наши призрачные надежды и лозунги лишь оправдание самого существования. Ради чего? Что всеми нами движет? Зачем мы мучаемся, страдаем, надеемся? В чем смысл всего этого?
Майкл, сжав кулаки, низко опустил голову, разглядывая кроссовки. Его девушка, Кети, то и дело с мольбой глядела на него с другого конца зала. Ее глаза блестели от слез, и она все ждала, что он подымет голову, и они встретятся взглядом. Недалеко родители Майкла: его брат Макс и маленькая Сью, которая испуганно жалась к матери, не понимая, почему все вокруг плачут.
Глазами Джек отыскал мать. Керол смотрела прямо перед собой, застывшая, словно кусок льда. Глаза были сухи и пусты, как заброшенный колодец. Бледность лица резко контрастировала с черным, наглухо застегнутым платьем. Светлые волосы беспорядочно собраны в пучок, а руки безвольно лежат на коленях. Страшные воспоминания затопили разум, отстранив от всего, что здесь происходило. Теперь он горько пожалел, что находился не рядом с ней.
Неожиданно воцарилась тишина, все повернули головы к двери. Появление родителей Пола заставило прихожан буквально замереть на своих местах. Джереми и Тина Хьюстон медленно шли по дорожке между рядами. Отец Пола одет в строгий дорогой костюм для официальных приемов, а Тина в простую черную атласную юбку и серую блузу. Волнистые волосы перевязаны траурной лентой, в лице – ни кровинки.
Мистера Джереми нельзя было узнать. Буквально за несколько часов из пышущего здоровьем мужчины, преуспевающего бизнесмена и патологического везунчика, он превратился в сгорбленного больного старика, потерявшего все, ради чего все эти годы работал и жил. Мужчина, шаркая, брел по ковровой дорожке, как осужденный на эшафот, прощаясь со всем, что было дорого, и безропотно смирившись с ожидающей его участью.
Тина до сих пор не осознавала, что происходит: недоуменно смотрела по сторонам, озадаченно глядела на мужа. Высокую, статную ее вели под руку, будто безропотную куклу, непонимающую, что от нее требуют. Пустым взглядом, в котором не было и намека на слезы, она обводила присутствующих в зале, заглядывая в лица с немым вопросом. От этого становилось жутко.
Джереми подвел ее к скамейке: мутный взгляд остановился на портрете Пола. Она долго вглядывалась в дорогое лицо, пока вдруг не покачнулась и упала бы, если б Джереми не успел подхватить ее под локоть. В зале кто-то охнул, люди зашептались. Джереми усадил Тину и опустился рядом, взяв за руку, пытаясь согреть ледяную ладонь жены, которая остановив немигающий взгляд на портрете, замерла, будто растворившись в нем. Словно мысленно уйдя туда же, где находился сейчас ее любимый сын.
Из боковой комнатки к алтарю в черной рясе и с библией в руках торжественно вышел отец Сэмуил. В зале стало так тихо, что было слышно жужжание случайно залетевшей в зал пчелы.
– Дети мои! – Медленно на распев произнес священник. – Сегодня день рождения святой Богородицы. День, который мы так ждали и так готовились к его празднеству. Но случилась ужасная трагедия, принеся боль постигшей нас тяжелой утраты. Наш любимый Пол Хьюстон ушел в царство Господа нашего. Ушел молодым, в полном рассвете. Ушел неожиданно и раньше срока. Ушел, оставив незавершенные дела и планы. Он был одним из лучших среди нас.
Сейчас он вкушает небесную манну рядом с Иисусом, и мы молимся за него. Мы молим о вечной жизни. Мы молим о тех, кто остался здесь, чтобы хранить о нем память, которая никогда не покинет любящие сердца. За веру, которая станет опорой для нас в столь тяжелое время.
Каждый приходит в этот мир со своим сроком. И нам не дано знать, сколь уготовано и послано нам. Как говориться в священном писании, призовет Бог самых достойных под свои знамена, ибо скоро грянет священная война: война светлых ангелов с темными силами ада. И мы собрались здесь, чтобы помолиться о невинной душе Пола Хьюстона. Просить о прощении грехов, совершенных им вольных и невольных. Просить даровать ему царство Божие и успокоение души. Мы собрались, чтобы почтить память, вспомнить каким он был примерным гражданином своей страны и любящим сыном, – священник поднял глаза к потолку.
Джереми зарыдал, закрыв лицо руками, он все время произносил имя сына, раскачиваясь взад – вперед, будто звал его, но Тина продолжала пребывать в ступоре, не смея отвести взгляда от портрета и не реагируя на происходящее вокруг. В зале вскрикнула Джес, потеряв сознание. Доктор Снейк тут же очутился рядом, оказывая помощь. Поднялся гул. Сидевший рядом с Джеком Дэнни застонал, пряча лицо на плече Луиса.
– Что же это такое? – Повторял он срывающимся голосом.
Джек держался из последних сил. Несмотря на духоту зала, начало лихорадить. Перед глазами плыло кровавое пятно и черные птицы, жадно клевавшие добычу. Он бросил взгляд на мать. Керол смотрела умоляюще и испуганно. Он видел, как посинели ее губы, а под глазами пролегли глубокие тени.
– Все в нашем мире предопределено, но каков будет путь, мы решаем сами, – продолжал отец Сэмуил. – Идти ли нам тернистой тропой: через боль и страдание, лишения и болезни, но светлой дорогой добра к Богу или выбрать более простой путь. Путь, который предлагает нечистый, дорогу греховную, ведущую в ад, обрекающую на вечные муки и изгнание. Наш Пол не боялся тяжелого пути, он шел праведной дорогой, и будет вознагражден за это на небесах. Он всегда останется в наших сердцах, память о нем будет храниться вечно. Ведь как сказано в писании…
Отец Сэмуил читал проповедь еще около часа. Джек плохо слушал, погрузившись в собственные мысли. Он размышлял о детективе Чаке Бенксе, и его мнимом равнодушие, за которым скрывалось нечто большое, чем простое любопытство.
Мысли путались. Врывались в голову подобно смерчу. Чем больше он смотрел на портрет, тем больше задавал вопросов, тем сильнее чувствовал – это начало… начало чего-то ужасного и неминуемого. Он смотрел на горожан, пристально вглядывался в лица. Кто? Кто может стоять за всем этим.
Бенкс… Что хочет прояснить для себя детектив? Значит, его тоже что-то смущает в этой истории? Значит, он тоже не верит в несчастный случай на повороте. В противном случае коп спокойно закрыл бы дело, сдал в архив и незамедлительно отрапортовал Гордону об установленном факте несчастного случая, чем вызывал бы огромную благодарность и поощрение за честную службу. Но что-то привлекло его внимание там, на шоссе. Джек не мог объяснить, но он чувствовал то же. Как-то все не складывалось ни с характером Пола, ни с его поведением накануне и странным бегством из госпиталя. Будто утеряна какая-то деталь, последовательность событий, кем-то вырезаны несколько часов жизни Пола. Джек привык доверять ощущениям. И они еще никогда его не подводили.