Шелестят паруса кораблей
Шрифт:
Но Головнин и теперь спокоен. Лондонское адмиралтейство выдало «Диане» паспорт как судну, имеющему целью мирные исследования Великого океана.
Лейтенант, видимо, озадачен. Минуту помедлив, он сам, а за ним и конвой покидают палубу «Дианы». Через короткое время возвращается на шлюп Рикорд вместе с английским офицером. Корбет поручил сообщить командиру «Дианы» о том, что командующий эскадрой командор Роулей сейчас находится в Капштадте и ему послано туда сообщение о случившемся. А пока «Диана» будет задержана.
— Итак, дорогой Рикорд, — сказал Головнин, оставшись наедине со своим помощником, —
— Я чувствую, ты готов обвинить себя, мой начальник и друг.
— Как странно, что в Атлантике нас не догнало ни одно более быстроходное судно из Европы. Знай мы твердо о ходе событий в Европе, мы пошли бы прямо к Новой Голландии. Там мы достали бы и пресную воду, и зелень.
Наступил ветреный, почти осенний вечер. В бухте гуляла невысокая, но назойливая волна. Английские патрули то и дело сновали вокруг «Дианы», видимо, стремясь убедиться в том, что якорные канаты держат судно на месте. Это значило, что Корбет боится упустить шлюп до прибытия Роулея.
К полудню Василий Михайлович, надев парадную форму и ордена, отправился с визитом на «Нереиду». Он хотел подчеркнуть, что считает создавшееся положение случайным. Нет никаких оснований считать мирную «Диану» военным призом, ведь выданный английским правительством паспорт остается действительным.
Корбет чувствовал себя неловко. Трудно держаться со старым знакомым как с врагом. В конце концов англичанин сознался, что сам не знает, как ему поступить. Случай сложный, и лучше всего дождаться Роулея или даже решения Лондонского адмиралтейства. Пока что надо договориться о частностях.
Зашел спор о военном флаге. Стоять «Диане» под враждебным Англии флагом — это, по понятиям Корбета, было недопустимо. Спустить российский флаг — об этом и слушать не хотел Головнин. Решили, что «Диана» будет поднимать вымпел.
Головнин в тот же день поехал к вернувшемуся из Капштадта командору. Роулей был так же вежлив и столь же уклончив, как и Корбет. Он не намерен был брать на себя окончательное решение. Таковое должно прийти из далекого Лондона, а это означало месяцы ожидания. Но он разрешил Головнину чинить шлюп, запасаться продовольствием и водой, чем команда «Дианы» и занялась со всей энергией. Вместе с донесением Роулея адмиралтейству транспорт «Абоданс» повез и письмо Головнина статс-секретарю лорду Каннингу.
Убедившись в том, что экипажу «Дианы» предстоят долгие месяцы стоянки в Капской колонии, Головнин увел «Диану» в защищенный от ветров угол Симанской бухты. Потянулись долгие, скучные недели, а потом и месяцы полуплена.
Офицеры и команда шлюпа свободно общались с колонистами — голландцами и англичанами, встречая всюду радушный прием. Василий Михайлович почти ежедневно на легкой шлюпке ходил вдоль берега, а с тех пор, как в самом городе была снята комната, часто ездил в Капштадт. Русские свезли сюда хронометры и инструменты для астрономических наблюдений. Здесь же велись переговоры с поставщиками.
Капштадт широко раскинулся в укрытой от ветров долине между Столовой и Дьявольской горами. Чистенькие и даже нарядные домики колонистов окружены были богатыми садами. Прекрасный, мягкий климат позволял культивировать здесь различные фрукты и овощи. Перед
Гордостью местного населения был городской сад. Здесь аллеи дубовых деревьев с непроницаемо густой листвой защищали от ветров квадратные огороды. Рикорду это соединение парка и огорода казалось странным, но Головнин считал, что оно вполне соответствует характеру голландцев, привыкших у себя на родине ценить каждый клочок земли.
Первое посещение городской библиотеки разочаровало Головнина. Книги были расставлены не по содержанию, не по языкам, не по авторам, а по размерам томов. За девятнадцать лет существования библиотеки читателями были взяты всего восемьдесят книг. Тем не менее любознательный Головнин нашел в этом оригинальном хранилище немало любопытных изданий, освещавших различные стороны жизни колонии.
В городе имелся единственный на всю Африку театр. Но постоянных спектаклей в нем не ставилось. Лишь иногда на его сцене упражнялись любители. Зато здание театра, вместе с методистской и лютеранской церквами и ратушей, было своеобразной гордостью молодого города.
Посетили русские моряки и зверинец, пока еще незавидный ни по постройке, ни по числу экспонатов. Но смотритель уверял русских, что губернатор колонии лорд Кларендон намерен собрать в нем всех животных, обитающих в Африке. Если лорд осуществит свое намерение, капштадтский зверинец станет одним из богатейших в мире зоопарков.
Наконец прибыл в Капштадт давно ожидаемый новый командующий местными английскими морскими силами адмирал Барти.
Адмирал принял Головнина со всей учтивостью.
— Мне приходилось встречаться с русскими военными моряками, — сказал он уважительно. — Многие не зависящие от нас обстоятельства осложнили и испортили наши отношения. Из союзников мы волею судеб стали противниками, о чем многие в Англии, в том числе, поверьте, и я, глубоко сожалеют.
— Но, господин адмирал, — заметил Головнин,— «Диана» и вся ее команда находятся в особом положении. Мы вышли в рейс в момент, когда Англия и Россия не только не враждовали, но, напротив, находились в союзных отношениях. «Диана» зашла в порт, считая, что Капштадт — владение союзника. Я представил командору Роулею выданные английским правительством и Лондонским адмиралтейством документы, ясно подтверждающие мирные, научные цели нашего плавания.
— Но ведь вы и не считаетесь военнопленными,— перебил адмирал. — Командор Роулей и капитан Корбет сделали все от них зависящее, чтобы облегчить положение российского судна и его команды. С их стороны была проявлена величайшая снисходительность...
— Сэр, как офицер Российского императорского флота, я вынужден протестовать против такого определения. Я отдаю должное вежливости господ Роулея и Корбета, но «Диана» доверчиво вошла в английский порт, полагаясь на выданные английским правительством документы, не утратившие и сейчас своего смысла и значения. Я самым настойчивым образом прошу вас незамедлительно принять решение, которое может быть единственно возможным, — отпустить «Диану» в предстоящее ей с самыми мирными целями плавание.