Шелковая императрица
Шрифт:
Лившийся из окон здания по левую руку свет падал на открытую террасу. Там явно находились какие-то люди! Надо быть вдвойне осторожным, если он не хочет, чтобы его обвинили в намерении совершить кражу в императорском дворце и казнили. Он преодолел три пояса стен, благополучно избежав встречи со стражей, обязанной воспрепятствовать проникновению чужаков в самое сердце дворца в Чанъане. Золотые монеты, зашитые в подкладку его длинного одеяния из плотной ткани еще в Пальмире, перед началом путешествия, помогли бывшему послу получить необходимую информацию о расположении отдельных строений обширного комплекса, и
Он внимательно посмотрел на кончики пальцев: кое-где содрана кожа и выступила кровь. Как ни странно, ранки не причиняли ему беспокойства. Он находился в таком возбуждении, предвкушая месть этой подлой обманщице Нефритовой Луне, что готов был преодолеть океан вплавь — лишь бы добраться до нее!
Как только багдадский дипломат расстался с Лучом Света, он первым делом донес полиции, где находятся его товарищи по побегу из темницы. Подобное он совершал впервые в жизни! Выдать невиновных в руки властям, потому что один из них оказался супругом Нефритовой Луны… Фируз и сам понимал, как это гнусно! Отгоняя угрызения совести, бывший посол, прикрывший часть лица тканью, отмотанной от большой чалмы, сумел раздобыть пропуск в императорский дворец, заплатив солидный куш жадному чиновнику. Потом ему пришлось раскошелиться и на небольшие взятки в бесчисленных коридорах и переходах, ведущих к центральной части дворца, категорически закрытой для посторонних. Притаившись в тени массивных колонн Зала Приемов, открытого в тот день для посещений, Фируз дождался вечера. Когда стемнело, он вылез наружу через окно и осторожно стал пробираться к личным покоям Гао-цзуна.
И вот он у самой цели. Еще несколько мгновений — и его окровавленные пальцы сомкнутся на шее Нефритовой Луны и стиснут ее в последнем объятии!
Фируз поспешил спрятаться в тени, потом огляделся и скользнул через посыпанный гравием двор к колоннам. И не успел он притаиться за одной из них, во дворе появились два человека.
— Взгляни-ка на эту стену! Весь плющ на земле! Как странно. Никогда не видел ничего подобного, — заявил один, толстяк в шелковом ночном колпаке.
Второй, облаченный лишь в панталоны, бритоголовый, мускулистый, с золотыми браслетами на предплечьях, ответил:
— Не желаете ли вызвать охрану, ваше величество? Мне это тоже кажется подозрительным.
— Вернемся в дом. Здесь сыро, у меня опять разыграется ревматизм. Я лучше чувствую себя в покоях, — капризным тоном произнес повелитель Китая.
Гомул помог тучному господину подняться по ступеням террасы.
Несчастный дипломат трясся от страха, ожидая, что вот-вот во дворе появятся стражники. Затаив дыхание, он вскарабкался по стене, косясь на дверь, закрывшуюся за императором и его личным слугой. Наконец, оказавшись наверху, он взглянул вперед, пытаясь понять, что ожидает его во внутреннем дворце.
А тем временем Гао-цзун развалился на диване, Гомул помогал ему устроиться поудобнее, подкладывая подушки, а Нефритовая Луна, нежная и прекрасная, безмолвно ждала. Фируз подкрался к окну и увидел то, что происходило внутри, когда белесый язык правителя Срединной империи стал лизать интимные складки женщины. Прелести неверной возлюбленной так взволновали бывшего посла, что он не удержался
— Как ты хороша! — простонал Гао-цзун.
— Вы мне льстите, — ответила молодая женщина, стараясь не смотреть на жирное тело повелителя.
Фируз почувствовал приступ слабости. По телу его пробежала дрожь.
Сквозь туман он услышал слова императора:
— У-хоу снова отправилась в Лоян, так даже лучше. Теперь мы не рискуем беспокоить императрицу, не так ли, Гомул?
— Безусловно, господин мой. В эту ночь любви вас никто не потревожит, — ответил слуга, вновь помогая Нефритовой Луне ублажать властителя.
— Великолепно! Через несколько дней мне придется отправиться на гору Тайшень на Праздник Весны. Так далеко ехать… — проворчал император.
— Ваше величество, но разве не вы избрали это место?! — удивился Гомул.
— Вздор! Что до меня, я предпочел бы, как обычно, праздновать в Чанъане.
Фируз, в ярости наблюдавший за притворным наслаждением бывшей возлюбленной, не смог удержаться от тяжелого вздоха.
— Я слышал снаружи какой-то шум! Вероятно, кто-то все же проник в наш внутренний двор! — воскликнул Гао-цзун, и Гомул бережно опустил Нефритовую Луну рядом с императорским телом.
Фируз едва успел притаиться за колонной. Гомул вышел наружу — золотые браслеты мерцали в полумраке — огляделся, никого не увидел и скрылся за дверью. Согдианец перевел дыхание и осторожно убедился, что слуга вернулся к своему повелителю.
— Ваше величество, я никого не заметил…
— Вызови стражу, пусть они все тщательно проверят. Перепачканный плющ, этот шум… Сюда кто-то явно проник! — заявил Гао-цзун, поглаживая бедро Нефритовой Луны.
— Ваше величество, насытились ли вы? У меня сегодня так болит голова, — проворковала женщина. — Вы позволите мне удалиться в мою комнату?
— Ты говоришь, как императрица! Опять эта головная боль!
— Но это правда: голову, словно каменной шапкой накрыло!
— Гомул, отведи женщину в ее комнату! Я сейчас уже больше ничего не смогу… Она мне больше не нужна. — На прощание он похлопал Нефритовую Луну по спине и пониже.
Фируз не знал, что делать. Он осторожно отошел от окна и пересек дворик, пытаясь не издавать ни малейшего шума. Гравий предательски поскрипывал под ногами. В этот момент он услышал голоса и шаги стражников, которые шли по коридору дворца. Его охватил страх. Деваться было некуда. Он вернулся и нырнул в комнату — к его счастью, император уже удалился. Единственным местом для укрытия было узкое пространство под кроватью, на которой еще недавно Гао-цзун наслаждался своей наложницей. Фируз быстро метнулся туда и скользнул вниз.
Пока стражники осматривали парк и сам павильон, согдианец чувствовал, что его трясет от страха, и пытался удержать рукой челюсть, чтобы не клацали зубы. Время тянулось бесконечно медленно. Каждый раз, когда чьи-то ноги приближались к кровати, бывший посол ожидал, что стражник наклонится и заглянет вниз, а потом с радостным возгласом укажет на убежище, где затаился лазутчик. Однако постепенно голоса и шаги удалились, наступила тишина. Стражники ушли. Фируз подождал еще достаточно долго, чтобы убедиться — опасность миновала, затем выбрался во двор и торопливо помочился в углу.