Шелковая императрица
Шрифт:
— Ты хранишь верность учителю, и это похвально. Но я не вполне уверен, что его истинные мотивы были столь благородными! — возразил лама.
— Один вопрос остается без ответа: почему Буддхабадра вообще захотел узнать подлинность реликвии? — внезапно заявил Пять Защит.
— Вот именно! Если бы не этот поступок, никто никогда не узнал бы, что Глаза Будды — всего лишь кристаллы горного хрусталя! — поддержала его Умара.
В зале воцарилась мертвая тишина.
— Да, об этом стоит задуматься. И теперь, пожалуй,
— Слушаем вас, о достопочтенный учитель Рамае сГампо! — воскликнул Пять Защит, подавшись вперед.
— Чтобы удостовериться в том, что перед нами на самом деле Глаза Будды, я попросил Буддхабадру удостовериться в их подлинности за мой счет. Моя правда тоже выглядит не слишком красиво. И я страдал недостатком доверия к собратьям, — медленно произнес Рамае сГампо.
— Оказывается, и ты отчасти управлял действиями Буддхабадры, — поморщился настоятель из Лояна.
— Моя просьба не требовала разрушений. Я и представить не мог последствий!
— Однако же, если бы не случилось проверки подлинности камней, Буддхабадра не унес бы реликвию из своего монастыря, и тайна не раскрылась! И Глаза Будды не оказались бы в Самье! — фыркнул Безупречная Пустота.
— Но теперь понятно, почему Буддхабадра отправился в путешествие в Самье именно на этом слоне — он вез реликвии, — задумчиво проговорил Пять Защит.
— Мой настоятель стал жертвой несчастного стечения обстоятельств и своей неустанной заботы о собратьях! — горячо воскликнул Кинжал Закона.
— Не пришло ли время вернуться к вопросам, составляющим суть деятельности нашего совета? Теперь взаимопонимание и доверие между церквями восстановлены, — предложил Пять Защит.
— В память о моем учителе, лишившемся жизни на опасной тропе зародившегося недоверия, я поддерживаю предложение моего друга Пяти Защит. Мы должны вернуть атмосферу терпимости и доверия, с которой начинался совет в Лхасе! — твердо заявил бывший первый помощник Буддхабадры.
— Я готов. Для этого я и совершил долгое путешествие из Самье, — ответил лама Рамае сГампо.
— Я тоже готов! — эхом отозвался Безупречная Пустота.
— Но кто заменит Буддхабадру? — с обычной наивностью поинтересовался Святой Путь Из Восьми Ступеней.
Два настоятеля помедлили лишь секунду, прежде чем Рамае сГампо уверенно заявил:
— Полагаю, единственный, кто достоин исполнять его обязанности, — это Кинжал Закона! Он представляет здесь Малую Колесницу и может совершить необходимые ритуалы совета в Лхасе.
— Это справедливо! — воскликнул Пять Защит.
— Ом! Я согласен, — добавил ма-ни-па.
— Когда ты вернешься в Пешавар и поделишься с братьями новостями, то станешь настоящим героем! Твой соперник не сможет устоять, — искренне сказал сТод Джинго.
— Вы принимаете меня как равного? — спросил Кинжал Закона, чувствуя,
— Без сомнений! — улыбнулся Рамае сГампо.
— Но я не знаком с ритуалом совета в Лхасе! Буддхабадра ничего не рассказывал мне, — смущенно пробормотал пешаварский монах.
— Мы тебе все объясним, — предложил Безупречная Пустота.
Лама сТод Джинго положил на стол сверкающие Глаза Будды — символ Малой Колесницы, рядом с ними — «Сутру последовательности чистой пустоты», которая являлась залогом со стороны Большой Колесницы, и священную мандалу Ваджраяны, тибетского буддизма. Затем он тщательно разгладил квадратный шелковый плат мандалы, в центре его разместил свиток сутры, а по обеим сторонам от него — сияющие кристаллы.
Разложенные подобным образом реликвии составили странную маску: свиток служил линией носа, а камни казались настоящими глазами.
— Но ведь это обычные куски хрусталя, они так дешевы! — удивленно заметил Святой Путь Из Восьми Ступеней.
— Они имеют иную, символическую, ценность независимо от материала!
— Буддхабадра, должно быть, думал не так, как вы, учитель Безупречная Пустота, — неуверенно возразил Пять Защит.
— Безусловно. Но, на мой взгляд, не важно — бриллианты это или хрусталь, перед нами в любом случае Глаза Будды! Недостаток доверия разрушил наш первый союз, но теперь мы должны стать мудрее.
Кинжал Закона ощутил, как глубоко его тронули слова настоятеля махаянистского монастыря, но еще больше — поддержка лам Тибета, предлагавших взамен самую драгоценную реликвию своей церкви, мандалу. Они признавали Глаза Будды истинной святыней. На этом фоне свиток «Сутры последовательности чистой пустоты» казался бледной и неравной частью соглашения. Так проявилось традиционное высокомерие представителей Большой Колесницы, во всеуслышание претендовавших на духовное превосходство…
— Для совершения ритуала мы должны соединить руки, — произнес тем временем учитель дхьяны.
Три духовных лица исполнили эту часть обряда.
— Круг, который мы образуем, служит символом союза наших церквей. Ритуал совета в Лхасе всегда начинается с объединения нашей энергии, — пояснил Безупречная Пустота.
— Я это чувствую! Течет живая сила! — воскликнул пораженный хинаянист.
— В этом и есть сокровенная цель нашего совета, — тихо сказал Рамае сГампо.
Кинжал Закона замер, боясь шелохнуться и нарушить таинственную связь со своими собеседниками. Закрыв глаза, он почувствовал себя звеном бесконечной цепи любви и сострадания, соединенным с миллионами других буддистов всех трех церквей. И безусловно, с ней напрямую соприкасался сам Гаутама Будда. Ладони Кинжала Закона, соприкасавшиеся с руками почтенных настоятелей, нагревались, приятное тепло волной поднималось дальше к плечам, а потом проникало к самому сердцу.