Шелковая паутина
Шрифт:
— Где ты научился всему этому?
— Вопрос практики, — рассмеялся Эрик.
— Ты скотина! — воскликнула она, искоса взглянув на него.
— Лежи смирно, иначе не будет никакого массажа.
После того, как они приняли душ и вернулись в постель, он велел ей лечь на живот и принялся растирать спину и плечи.
— Ну уж нет. Мне так хорошо.
— Тогда не дерзи, а не то будешь наказана.
— Наказана? Каким образом?
— У меня богатое воображение. Например, я могу поступить с тобой таким вот жестоким образом.
Его
— Ну, Эрик!
— Что, теперь будешь более покладистой?
Он улегся на нее сверху и дал рукам волю.
— Да, буду, — томно согласилась она.
Он пристроился на ней поудобней, и она почувствовала его возбуждение.
— Эрик, ну пожалуйста…
— Нет уж, ты тоже заставила меня помучиться, — он звонко чмокнул ее в губы.
Положив руки ей на плечи, он развернул трепещущую Кэти на спину, отвел волосы с ее лба и улыбнулся — ее лицо было искажено гримасой нетерпения.
— Кажется, кто-то называл мое поведение непристойным? Неужели вы и есть та самая женщина?
— Она самая, — озорно откликнулась Кэтлин, протягивая руки ему навстречу.
Эрик увернулся.
— Веди себя прилично. В прошлый раз мы немножко увлеклись, слишком поторопились. Теперь я торопиться не буду. Хочу как следует тобой налюбоваться.
Он поцеловал ее. Этот сладостный поцелуй пробудил в них обоих жгучую страсть — в нем были жажда и утоление, вызов и капитуляция, обещание и предвкушение.
— От тебя всегда так вкусно пахнет, — прошептал Эрик ей на ухо и стал целовать шею и грудь Кэтлин.
У ее бюста он замер, завороженный красотой картины.
— Закинь-ка руки, — приказал он.
Кэти повиновалась, а Эрик все любовался и никак не мог налюбоваться.
Ее волосы разметались по подушке каштановой волной, обрамляя идеальный овал лица. Нежная кожа, белоснежная там, где ее скрывали от солнца узкие полоски бикини, сияла в полумраке, соски гордо и торжествующе вздымались вверх.
— Ты само совершенство, — прошептал он. — То, что нужно — не слишком большая и не слишком маленькая. Идеальная женщина.
Опустив голову, Эрик коснулся одного из сосков языком.
— Красота!
Потом замолчал, занявшись соском всерьез. Переместившись на другую грудь, он сказал:
— Жаль, молоко у тебя кончилось. Я бы с удовольствием его попробовал.
Она обхватила его руками за шею:
— Видишь, тебе во мне все-таки чего-то не хватает.
Его руки исследовали ее бока, талию, живот, палец обвёл контур каштанового треугольника.
Кэтлин сдавленно простонала, а Эрик опустился на колени и она ощутила горячее прикосновение его языка. Накатывало сладкое забвение. Ничего подобного Кэти прежде не испытывала. Жаркие лобзания Эрика словно печатью скрепили их союз.
Чувствуя, как подступает наслаждение,
— Нет, не так. Вместе!
Тогда он приподнялся. И их тела слились. Он вошел в нее глубоко и мощно, а она обволокла его своим телом. Его плоть достигала самых сокровенных тайников ее естества. Этому не было конца, и Кэти чувствовала, что вот-вот растает, растворится. Торопиться было некуда. У них в распоряжении была целая вечность. Они оба воскресали к жизни, возрождались.
В конце концов влюбленные дали себе волю и в миг высшего эсктаза превратились в единое тело и единый дух.
— Я умираю от голода, — пожаловалась Кэтлин.
Она присела на кровати, натянула простыню до подбородка. Эрик стоял у окна, разглядывая облака, несшиеся над поверхностью океана куда-то на восток. Буря шла на убыль, но дождь еще накрапывал.
Обернувшись, Эрик весело улыбнулся:
— Неудивительно. Мы за ночь израсходовали по меньшей мере десять тысяч калорий.
Она очаровательно порозовела:
— Мне все равно нужно было похудеть. А это самый приятный из способов сбросить вес.
— Зачем тебе худеть? Ты и так кожа да кости.
— Я? Кожа да кости? — Она возмущено сбросила простыню. — Ничего подобного!
Он посмотрел на ее бюст и признал:
— Ладно, местами ты даже полновата.
Кэти швырнула в него подушкой, но Эрик ловко увернулся.
— По-моему, ты надеешься, что я по-рыцарски отправлюсь на поиски пропитания, — Так поступил бы настоящий джентльмен. Попользовался девушкой и даже ужином не накормил.
— Но я ведь снова промокну, — жалобно протянул он.
— Ничего. Вернешься — опять разденешься. Я одеваться не буду. Из деликатности. Чтобы ты не стеснялся расхаживать в чем мать родила. Но если ты никуда не идешь…
— Иду-иду, — поспешно сказал Эрик, натягивая так и не успевшие высохнуть джинсы. — Лежи, отдыхай, я мигом.
Он подмигнул на прощанье и захлопнул за собой дверь.
Кэтлин положила подбородок на колени и сказала вслух:
— Не буду ни о чем думать. Ни о последствиях, ни о… Вообще не буду думать. Я с Эриком. Я его люблю. Могу я хоть раз в жизни устроить себе праздник? Да или нет? Ответственность, верность, мораль — это все потом. Завтра. Сегодня же он со мной, он меня любит. Этого достаточно. И я его люблю. Люблю.
Когда Эрик вернулся с целым пакетом провизии, Кэтлин встретила его распростертыми объятьями.
Со смехом он тряхнул мокрыми волосами, и на нее полетели капли.
— Обманщик! Ты же обещал, что никогда больше не будешь меня мочить!
— Я нарушил обещание еще ночью, когда затащил тебя под душ. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Что-то ты там не жаловалась.
— Я просто вела себя вежливо, — возмутилась Кэти.
— Вежливо? Я, конечно, наслышан о калифорнийском гостеприимстве, но это уж было…