Шелковый соблазн

Линдсей Ивонн

— Думаю, сперва стоит что-нибудь заказать, — вместо приветствия, начал Питер, протягивая ей меню.

Вспомнив о своем обещании Маркусу, Эйвери сделала заказ, который, к счастью, весьма быстро принесли, избавив их от необходимости вести светскую беседу.

— Поздравляю со свадьбой, хотя, наверное, мне скорее стоит поздравлять Маркуса.

— А почему не нас обоих?

— Просто я считаю, что он выигрывает от вашего брака намного больше, чем тебе кажется.

— И что же? — уточнила Эйвери, откладывая вилку. Все ясно, ей точно не

следовало сюда идти.

— Ну, помнишь, я рассказывал тебе о его родителях?

— Да, но я не понимаю, при чем здесь это. Маркус — это Маркус, и он долго и тяжело трудился, чтобы добиться своего теперешнего положения.

— Над тобой он тоже тяжело трудился?

Я не собираюсь все это слушать, — устало возразила Эйвери, поднимаясь из-за стола.

— Сядь, пожалуйста. Я действительно должен сказать тебе кое-что важное.

Эйвери секунду помедлила, а потом снова села.

— Переходи сразу к делу.

— А доедать ты не собираешься?

— Аппетит пропал. Что значит, Маркус выигрывает от нашего брака больше, чем мне кажется?

Но Питер лишь пожал плечами, отправил в рот очередную порцию спагетти, тщательно ее прожевал и только потом ответил:

— Брачный договор вы же подписывать не стали?

Конечно нет, ведь она вышла за него по любви и верила, что у них все будет хорошо. Во всяком случае, раньше верила.

— Наверняка он теперь прыгает от радости, что ему принадлежит половина «Очаровательной дамы», ведь именно ее-то он и добивался с самого начала. Ты об этом знала?

— Или ты прекратишь ходить вокруг да около, или я прямо сейчас уйду, — пригрозила Эйвери, чувствуя, как болезненно сжимается ее сердце.

— Никуда ты не уйдешь, ведь тебе хочется все узнать ничуть не меньше, чем мне тебе все это рассказать. Как я уже и говорил, ты знаешь, что случилось с родителями Маркуса и что его вырастил дед.

— Знаю.

— И наверное, тебе будет интересно узнать, что мать деда Маркуса звали Катлин Прайс, в девичестве О\'Рэйли.

Эйвери смотрела на него непонимающим взглядом.

— И насколько мне известно, именно с Катлин О\'Рэйли, которая была любовницей твоего прадеда, и нарисована «Очаровательная дама». Ничего себе совпадение, да? А, кроме того, доподлинно известно, что эту картину подарили некоему человеку с инициалами «К.О.». И как мне кажется, этим человекам была сама Катлин О\'Рэйли, а после ее смерти картина перешла к ее сыну. Работа самого Бакстера Каллена, неплохое наследство, как тебе? Вот только сын такой щедрости явно не оценил, и двадцать пять лет назад продал картину твоему отцу. И Маркус несколько раз пытался ее выкупить, ты об этом знала?

Онемевшая, Эйвери сумела лишь слабо покачать головой.

— А он неплохо все устроил. Стремительный роман и предложение руки и сердца, все так романтично, если, конечно, не приглядываться к его мотивам. И, женившись на тебе, Маркус наконец-то добрался до вожделенной картины. Очень умно, ты не находишь?

Умно? Вот только она бы описала

это немного иначе. Хотя сейчас у нее просто не осталось ни слов, ни мыслей, чтобы что-либо там описывать. Одна лишь пронизывающая сердце боль. Конечно, есть некоторая вероятность, что Питер врет, вот только Эйвери в этом сильно сомневалась. Для этого история слишком хорошо подогнана, да и сам Питер от этого ничего не выигрывает.

Она считала, что Маркус не такой, как все, но жестоко ошиблась. Он просто ее использовал, а потом предал. Никогда еще ей не было так больно.

Маркус добрался до дома Ротшильда, все еще размышляя, что тому от него понадобилось. После той истории с Анной он умудрился выйти сухим из воды, так неужели он придумал очередной способ напакостить «Ваверли»?

В их деле репутация очень много значит, так что сейчас им всем нужно держаться на высоте.

— Добрый день, мистер Прайс, я — Слоан, помощник мистера Ротшильда. Позвольте мне проводить вас.

Вслед за Слоаном Маркус пошел по застеленному ковром коридору к двойным дверям, его проводник набрал код и приложил большой палец к сканеру. И как только Маркус оказался внутри роскошных апартаментов, он сразу же понял, зачем понадобилась такая повышенная безопасность и предосторожности. Он попал в настоящий музей, уставленный бесценными произведениями искусства, начиная от устилавшего пол ковра до свисавших с потолка светильников. Маркус оценил висевшую в прихожей тарелочку, эмаль клуазоне, XII век. Подобное сокровище ему доводилось видеть лишь однажды, да и то на фотографии.

— Неплохо? Как вам кажется? — спросил Ротшильд, выводя Маркуса из задумчивости.

— Весьма, — согласился Маркус, пожимая протянутую руку.

— Спасибо, Слоан, дальше мы с мистером Прайсом сами справимся.

Сначала они выпили немного виски, потом Ротшильд поздравил Маркуса с тем, что ему удалось заполучить коллекцию Каллена и жениться на Эйвери, и добавил:

— Скажи честно, женитьба на Эйвери — это часть сделки?

Задохнувшись от ярости, Маркус лишь с трудом сдержался, чтобы не сказать Ротшильду все, что он о нем думает. Ведь ему еще нужно узнать, что тому от него понадобилось.

— Со всем уважением, но мой брак не имеет к вам никакого отношения.

— А ты мне нравишься, ведь не каждый человек способен так далеко зайти в погоне за своей целью.

Вместо ответа, Маркус лишь пригубил вина, наслаждаясь изысканным букетом, а потом, к огромному удивлению Маркуса, Ротшильд вдруг сам сменил тему разговора и повел себя как самый радушный хозяин, так что при любых других обстоятельствах Маркус наверняка смог бы с чистой совестью наслаждаться вечером и приятной беседой. Теперь понятно, что Анна в нем нашла, вот только создается такое впечатление, что этот человек ничего не делает просто так. И больше всего на свете Маркусу сейчас бы хотелось оказаться дома, рядом с женой, но он просто обязан был ради Анны выяснить, что на сей раз затеял этот паук.