Шелковый тревожный шорох
Шрифт:
– А тогда чего ты орешь не по делу? Ну да, ну опознала, и что? Ты в любом случае обязана была признаться, что знаешь убитую. Это твой гражданский долг!
– Да не пошла бы ты со своим долгом?
– Ну, послушай, Таня, – попыталась вразумить ее Зоя Васильевна, – там разберутся. И если Гена не виноват, его отпустят, я знаю. У меня следователь есть знакомый…
Чуча сардонически захохотала.
– Отпустят? Знаешь? Мы тоже кое-что знаем, хоть у меня и нет знакомого следователя. Знаем мы, как они там работают! Процент раскрываемости повышают!
– Но ведь безо всяких оснований человека не могут арестовать? Значит, какие-то основания есть?
– А как же! Она ведь какое-то время жила в его доме, причем дважды. Чем не основание? Но если Генка такой монстр, зачем она явилась сюда во второй раз? Не разобралась в нем с первого раза?
– Нет, Генка не может убить, – сказал женский голос из толпы.
– Не может, – поддержал мужской голос.
– Да как вы можете быть в этом уверены? – возмутилась Василиса. – В душу человеку
– Он здесь родился! И среди нас всю свою жизнь живет.
– Мы знаем его как облупленного. Нет, Генка не мог…
Однако, какое редкостное единодушие! – поразилась Зоя. Это что ж за такой положительный персонаж Генка-Страус? Ей не пришлось с ним ни разу столкнуться за месяц.
– Да при чем же здесь «родился-пригодился»! – горячилась Василиса. – Это не аргумент! Они же ругались между собой? Тетя Таня, ты сама говорила!
Тетя Таня взглянула на Василису с презрением.
– Мы с Коляном через день ругаемся. И периодически грозимся друг друга убить. Однако вот живы до сих пор.
– Так у вас же любовь! – с ехидцей в голосе пояснил кто-то в толпе.
– Колян Танюху даже стрижет сам! От большой любви! – добавила другая соседка, и люди захихикали.
Татьяна Семеновна буквально окаменела, потом круто развернулась и окинула развеселившуюся толпу ястребиным взором. Она пыталась определить анонима. Порывисто осушив рукавом куртки слезы и сопли, она издевательски осведомилась:
Конец ознакомительного фрагмента.