Шепчущий череп
Шрифт:
Пока Джордж листал каталог, я принялась осматривать стеклянные шкафы. Локвуд делал то же самое.
– Еще реликвии, – сказал он. – Их коллекции нет конца и края. Боже, это же вязальные спицы, которыми было совершено убийство в Четхэме!
Я взглянула на написанную чернилами табличку, прикрепленную к стенке шкафчика, возле которого стояла:
– А у меня какие-то легкие в рассоле.
Джордж шикнул на нас:
– Хватит болтать, нашли место… – Он оборвал фразу и воскликнул: – Есть! Глазам своим не верю! У них есть «Признания»!
Локвуд решительно допил свой бокал с пуншем и сказал:
– Отлично, где ее нужно искать?
– Просмотрите книги на полках. У каждой на корешке должен иметься номер.
Я поспешила к полкам. Действительно, на каждом корешке был золотом оттиснут номер.
– Здесь все книги на «А», – сказала я.
Локвуд взбежал по ближайшей лестнице на галерею, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Его туфли мягко стучали по металлу.
– Б/53, Б/54 …Только на «Б»… Поищу дальше.
– Повтори еще раз, какой номер? – спросила я.
– Тсс! – Джордж внезапно застыл на месте. – Слышите?
За двойными дверями послышались голоса и звук вставляемого в замок ключа.
Я рванула с места и, не глядя, что делают остальные, втиснулась между ближайшим стеклянным шкафом и полками. Когда дверь открылась, я уже сложилась в клубок, подтянув к подбородку свои голые колени.
В библиотеку ворвался гул голосов – и тут же стих, отрезанный закрывшейся дверью.
Затем послышался голос – знакомый, очень низкий женский голос:
– Здесь будет спокойнее.
Пенелопа Фиттис.
Я зажмурила глаза, сильнее прижалась подбородком к своим коленям. Ох, уж этот Локвуд! Вечно его порывы оборачиваются для нас бедой! А ведь предполагалось, что первую часть сегодняшнего вечера мы проведем чинно-спокойно, будем отдыхать перед его второй частью – встречей с Винкманом.
Шаги по паркету. Они направлялись к центру зала, туда, где мгновением раньше находился Джордж. Я ждала, что сейчас раздастся крик, а затем… Сами понимаете.
– Что вы хотели мне сказать, Габриель? – спросила Пенелопа Фиттис.
Я разлепила глаза, скосила их в сторону, и мое сердце провалилось в пропасть: моя рапира высовывалась из-за края шкафа, и кончик серебряного лезвия предательски блестел в свете ламп.
Заговорил мужчина – тон у него был почтительным и вежливым:
– Наши люди начинают терять терпение, госпожа Фиттис. Они полагают, что вы не желаете помогать им в работе Общества.
Знакомый короткий хрипловатый смешок:
– Я оказываю им всю возможную помощь. Если они не справляются, это не моя проблема.
Я медленно-медленно начала подтягивать к себе рапиру.
– Вы хотите, чтобы я передал им это? – спросил мужчина.
– Разумеется, вы должны им это сказать. Я к вам в няньки не нанималась!
– Не нанимались, мадам, однако это была ваша идея. Что это?
Я застыла, прикусив губу. Капли пота покатились по моему
– Заспиртованные легкие отравителя Барреджа, – ответила Пенелопа Фиттис. – Моя бабушка проявляла большой интерес к преступлениям. Вы представить не можете, какие вещи она собирала. Некоторые из них сохранили большую ценность до наших дней. Правда, не эти легкие. Они не несут заряд потусторонней силы.
– Странный выбор для украшения библиотеки, – заметил мужчина. – Я бы не смог читать в такой обстановке.
Вновь знакомый смешок:
– Тех, кто приходит сюда, такие вещи не отвлекают. Мы погружены в мысли о более высоких материях.
Звук голосов изменился, стал более приглушенным. Я решила, что собеседники повернулись ко мне спиной, и быстро втянула за край шкафа остававшийся на виду кончик рапиры, а затем очень осторожно передвинулась и выглянула наружу.
Метрах в пяти от себя я увидела Пенелопу Фиттис и невысокого коренастого мужчину средних лет, стоящих ко мне спиной. На мужчине, как положено, был смокинг и черный галстук. Я разглядела его толстую шею и профиль его розового лица с двойным подбородком.
– Кстати, о необычных артефактах, – сказала Пенелопа Фиттис. – Я хочу вам дать кое-что. – Она неожиданно двинулась с места, и я, поспешно нырнув назад за шкаф, услышала, как стучат по паркету ее каблуки. – Примите это в знак моего расположения к вам.
Я не могла понять, куда она движется, приближается ко мне или нет, и просто теснее прижалась к задней стенке шкафа.
Что-то заставило меня посмотреть наверх. Локвуд лежал, распластавшись на животе, на галерее, практически прямо у меня над головой, и изо всех сил старался слиться с тенями. В этом ему помогал его черный смокинг, но мешало бледное как мел лицо. Я знаком показала, чтобы он отвернул голову в сторону.
– Люси! – одними губами произнес он.
– Что?
Вначале я не понимала. Локвуд повторил два слова несколько раз, бешено указывая глазами на центр зала. Потом расшифровала: «Мой бокал».
Я осторожно высунула голову из-за края шкафа, и мое сердце вновь ушло в пятки. Вот он, бокал Локвуда, знай стоит себе наверху маленького стеклянного стенда в самом центре зала. Мне показалось, что лучи всех ламп направлены именно на этот бокал. О, как же он сверкает! Можно даже рассмотреть оставшиеся на дне капельки красной жидкости.
А Пенелопа Фиттис тем временем направлялась именно к этому стенду. Бокал находился на уровне ее плеча. Она открыла ящик под стендом и что-то из него вытащила.
Достаточно Пенелопе поднять голову – и она упрется взглядом в бокал.
Но она не подняла головы, она была занята другим. Пенелопа Фиттис закрыла ящик и повернулась к своему собеседнику.
– Мы восстановили его, – сказала она. – И проверили. Работает так же превосходно. Надеюсь, Общество Орфея сумеет использовать его лучше, чем в прошлый раз.