Шепот Лилит
Шрифт:
Действительно, договорились – как я могла позабыть?! И хотя все мое существо противилось тому, чтобы прервать столь интересное и познавательное занятие, как работа над собственной диссертацией, моя совесть не позволила мне поступить столь предательским образом – ведь я сама назначила день и время встречи. К тому же, Володя – человек на редкость самоуверенный и упертый и может торчать у меня под дверью хоть до самого вечера, так что серьезной работы все равно не получится.
Мои отношения с Володей пока переживали стадию дружеской влюбленности, что подразумевало изначальную симпатию с обеих сторон, совместные прогулки по городу, сидение в кафе и обсуждение различных заумных вопросов бытия. Он был настоящий философ в прямом и переносном смысле этого слова, то есть, закончил философский
И вот сейчас этот двухметровый белокурый красавец настойчиво звонил в мою квартиру, требуя обещанной встречи. Я вздохнула и отперла дверь. Если уж быть откровенной, я не слишком расстроилась из–за прерванной работы. Невидимые весы, на одной из чаш которых лежала работа над диссертацией, а на другой общение с роскошным мужчиной, явно качнулись в сторону последнего.
Он ворвался в прихожую, словно ураган, подхватил меня на руки и понес в комнату, на ходу пеняя на мою непунктуальность.
– Я звонил, звонил. Чем ты тут занималась?
Усадил меня на диван и сел рядом. От него прямо–таки исходили интенсивные мужские флюиды.
– Просто не хотела открывать. Не знала кто, – честно призналась я и пожала плечами.
– Забыла про свидание? Со мной!? – Укоризненный взгляд синих глаз, от которого я должна проникнуться чувством вины, но из вредности не проникаюсь.
– Представь, забыла. Вся ушла в работу. Над диссертацией.
– На фига красивой женщине диссертация? Чем меньше думаешь, тем лучше – меньше морщинок.
– И это говоришь мне ты, остепененный историк? Типичный мужской шовинизм!
– И пусть. Настоящий мужчина всегда шовинист–эгоист и еще не знаю там кто. – Подшучивал он надо мной с легкой покровительственной улыбкой. – Но все–таки нехорошо, госпожа ученая дама, ведь мы договорились заранее.
– Ну, извини! Прости! Умоляю о пощаде! – Я молитвенно сложила руки на груди и уставилась на него. Потом склонила повинную голову: – Понимаю, подобной необязательности с моей стороны ты не переживешь. Согласна – виновата. – Я хитро глянула на него исподлобья, встала и выключила компьютер. Понятно, что день потерян. Или все же нет?.. – Кофе хочешь?
– Лучше травяной чай по твоему рецепту. – Он вальяжно расположился на диване и явно не собирался сдавать завоеванные позиции.
И я послушно отправилась на кухню, испытывая легкое раздражение против этого мощного натиска и одновременно нечто вроде своеобразного восхищения мужской самоуверенностью, сдобренной редкостным обаянием.
Честно признаться, на данный момент Володя занимал меня куда больше, нежели будущая моя диссертация, причем, во всех смыслах. Я заприметила его у нас в библиотеке с месяц назад, да и трудно было не заметить столь породистого красавца, который вдруг зачастил в наш зал. Позднее выяснилось, что он взялся за докторскую диссертацию. Разумеется, все наши сотрудницы тут же пришли в неимоверное волнение, сделали на него стойку и всячески привечали. Я же пока держалась в стороне, не поддаваясь этому всеобщему броуновскому движению, и принципиально не обращала на этот выдающийся
Конечно, меня он тоже заинтересовал. Но прежде чем заняться им вплотную, я какое–то время присматривалась к нему и изучала характер. В то время как остальные наши библиотечные дамы ринулись напролом, стараясь поскорее обратить на себя царственное внимание викинга (это прозвище приклеилось к нему сразу и намертво), что выглядело слишком прямолинейно и навязчиво, я, со своей стороны, постаралась холодно проанализировать ситуацию, и поняла, что действовать нужно совершенно иначе, осторожно и незаметно. Игра должна быть тонкой и умной, как в шахматной партии. Исходила я при этом из следующего. Мужчина с подобными внешними данными, безусловно, избалован женским вниманием. Привык, что бабы на него вешаются гроздьями. Поэтому явное отсутствие интереса со стороны женщины, несомненно, заденет его самолюбие и будет раздражать. Стало быть, в пику другим нашим дамам, я буду демонстрировать по отношению к нему полнейшее равнодушие, что рано или поздно по–настоящему его достанет. Легкое пренебрежение, сдобренное иронией и язвительностью, станет самым действенным оружием при подобном раскладе.
Моя тактика сработала быстрее, чем я ожидала. Однажды, когда он заказал у меня несколько книг на французском и немецком, я окинула его взглядом, полным такого откровенного недоверия и даже насмешки, что он не выдержал и вступил со мной в диалог – что мне и требовалось.
–Вы, кажется, считаете, что я не владею этими языками?
Я только слегка пожала плечами и усмехнулась. Краска бросилась ему в лицо, но он сдержался и не высказал на мой счет все, что в тот момент думал. Тогда я заглянула ему в глаза, так, как я это умею – когда мой взгляд сквозь незащищенные дырочки зрачков ныряет в самую душу человека, заставляя его смутиться.
– Какая вам разница, что я считаю?
– Между прочим, я преподаю в нашем университете.
– Рада за вас, – и я протянула ему стопку книг.
– Благодарю, – буркнул он и отошел.
В тот день я еще не раз ловила на себе его раздраженный взгляд. Мужчине, не привыкшему к сопротивлению, трудно пережить подобную «обиду» от обыкновенной серенькой библиотекарши. Я же испытывала чувство глубокого удовлетворения, ибо дразнить и доставать самовлюбленных самцов – одно из моих тихих садистских развлечений.
Однако довольно скоро наши диалоги приобрели чуть более дружественный характер, что не исключало постоянной пикировки и упражнений в остроумии с обеих сторон. Почему–то особенно его подкупало то, что я общаюсь с ним, не придавая никакого значения его внешности. Мне же импонировали его интеллект и широта взглядов. Что делать, я всегда питала слабость к продвинутым мужчинам. Впрочем, и к женщинам тоже – но тут уж исключительно в смысле интеллекта.
Наконец он соизволил снизойти до меня и пригласил в кафе. Действительно, почему бы вечерком после работы не посидеть в кафе? Я согласилась. Только не сразу после работы, а часиков в девять, чтобы можно было заехать домой и переодеться. И хотя по его лицу можно было прочесть, что он не слишком–то понимает, зачем мне все эти переодевания, спорить не стал, не придав этому моему условию никакого значения. А зря…
Потому что, когда я в начале десятого вошла в заполненный народом зал ординарного питерского кафе, и головы всех мужчин повернулись в мою сторону – мой викинг просто опешил. На его лице попеременно отразились самые разнообразные чувства: удивление, восторг, замешательство – это она или не она? не может быть, чтобы это была она! Он даже растерялся и не знал, как себя вести – подняться мне навстречу, позвать, просто помахать рукой? Насладившись произведенным эффектом, я направилась к нему, лавируя между столиками. Сидевшие за столиками женщины провожали меня полными ненависти взглядами и готовы были растерзать. Если бы взгляд убивал – я бы давно была мертва.