Шепот на ветру
Шрифт:
– Хватит болтать!
– вспылил король.
– Приступим к состязаниям. Правила я знаю - сам писал.
– Это уже пошла первая ложь, Ваше Величество?
– спросил Кривой Мик, который считал короля весьма посредственным лгуном. Он был уверен, что сумеет одолеть его с помощью преувеличения, в крайнем случае с помощью выдумки или легкой неправды.
– Я еще не начинал, - ответил король.
– Тишина!
– проревел Буньип.
Слушатели поудобней уселись в креслах. Все они надеялись на поражение короля, поскольку любили Ловану и желали ей выйти замуж
– Состязание объявляется открытым. Первый свою ложь представляет король. В зависимости от качества лжи я начисляю от одного очка за преувеличение до десяти за ложь наглую и бессовестную.
Король откашлялся и приступил.
– В юности я зарабатывал немало денег тем, что вырубал из земли заброшенные шахты и продавал их на юге для колодцев.
– Как давно это было?
– спросил Буньип.
– Очень давно. Задолго до того, как я родился, - ответил король.
– Что ж, такое красивое начало лжи не часто услышишь, - сказал Буньип.
– Продолжайте.
– Для такой работы требовалось большое искусство, - говорил король.
– Мне надо было сохранять кристальную честность и иметь обширные познания в математике.
– Зачем?
– Мне приходилось немало складывать, умножать и вычитать.
– Понятно. А сколько вы брали за колодец?
– Сто долларов.
– Одно очко, только одно, - решил Буньип.
– Четыреста долларов.
– Уже лучше. Еще очко.
– Каждый колодец я грузил в фургон, запряженный быками, продолжал король, - и затем трогался в Мельбурн. В общем, задавал я быкам работенку.
– А сколько их было?
– Двести двадцать.
– Ничего себе упряжка!
– воскликнул Буньип.
– Да, не маленькая. Я протянул телефон от фургона до передних в упряжке быков, и посадил погонщика управлять ими. Когда я хотел сделать привал, я звонил из фургона погонщику и просил его остановиться. Тот останавливал передних быков. За ними постепенно останавливались другие, когда их цепь ослабевала. В результате задние останавливались через полчаса после передних. Такая система всю дорогу работала неплохо, пока как-то раз я случайно не набрал неправильный номер, а когда исправил ошибку, быки прошли уже десять миль.
– Полагаю, что при данных обстоятельствах указанное расстояние является весьма вероятным, - сказал Буньип.
– Продолжайте.
– Самая большая неприятность произошла в то утро, когда мы двинулись в путь, - объяснил король.
– Передние тронулись и лишь через полчаса задние почувствовали, что цепь натянулась и тронулись тоже. Мы теряли так много времени на то, чтобы тронуться с места и остановку, что до Мельбурна добирались целых шесть месяцев. Мне удалось всю шахту продать одному человеку, который хотел соорудить в своем саду колодец. И надо сказать, хороший колодец получился. Но я в конце концов забросил это дело, поскольку оно не окупало расходы.
– Это все?
– спросил Буньип.
– Да.
– Что ж, ложь хорошая, качественная, но лично мне труднее всего поверить в то, что вы возили шахты на быках вместо того, чтобы отправить их поездом. Почему вы так не
– Шахты находились в необжитых районах, поезда туда не ходили.
– А, все ясно. Теперь послушаем, что скажет Кривой Мик.
Кривой Мик поднялся с бревна и начал.
– Однажды я вез на фургоне с быками из Бурка пять тонн оловянных дудочек.
– Неплохое начало, - отметил Буньип, делая какие-то пометки в блокноте.
– А куда ты их вез?
– спросил Питер, которого этот рассказ вдруг заинтересовал.
– Никуда, - ответил Кривой Мик.
– Но ты ведь должен был везти их куда-нибудь, - встрял король.
– Я вез их никуда, - повторил Кривой Мик.
– Если бы я вез их кудато, я бы в конце концов туда и привез, и тогда оловянных дудок у меня больше не было бы. А поскольку я не вез их никуда, они всегда были при мне.
– Но какая от них польза?
– спросил Питер.
– Ни малейшей, - ответил Кривой Мик, - хотя они могли бы пригодиться для подарков.
– Мне почему-то кажется, что ты лжешь, - проговорил Буньип.
– А я что должен делать?
– поинтересовался Кривой Мик.
Буньип выглядел огорошенным.
– Да, конечно, - быстро добавил он.
– Я стал забывать. Никогда еще ложь так тесно не переплеталась с правдой. Продолжай.
– Налетел порыв ветра, - рассказывал Кривой Мик, - который всколыхнул деревья и поднял пыль.
– Утверждение правдоподобно, - перебил его Буньип.
– Ветер всегда колышет деревья и поднимает пыль. Боюсь, мне придется тебя оштрафовать на десять очков. На правду не переходить. Продолжай.
– Мне следовало бы сказать, что ветер не колыхал деревья и не поднимал пыли, - поправился Кривой Мик, - хотя на расстоянии вытянутой руки уже не было ничего видно. Ветер с такой силой дул в противоположных направлениях, что он сталкивался сам с собой и оставался в полнейшей неподвижности, пытаясь преодолеть сам себя. Понятно, что я хочу сказать?
– Нет, - ответил Буньип.
– На это я и рассчитывал, - сказал Кривой Мик.
– Это как два быка, которые столкнулись лбами и не могут друг друга сдвинуть?
– спросил Питер.
– Да, - ответил Кривой Мик.
Буньипу это стало надоедать и он строго посмотрел на Питера.
– Здесь сужу я. Быки не имеют никакого отношения к рассказу. Затем Кривому Мику: - Пожалуйста, продолжай.
– Я тащил быков вверх по песчаному склону, - продолжал Кривой Мик.
– Я уже находился на уровне колес, а у быков голова вытянулась к коленям. Я щелкал кнутом и вопил: "Но-о! Но-о!", как вдруг услышал прекраснейшую музыку. Я оперся о кнутовище и прислушался. Музыка продолжалась, и я осознал, что слушаю Пятую симфонию Бетховена, исполняемую на оловянных дудочках. Понимаете, дудочки лежали мундштуками в сторону ветра. Веревки, которыми они были связаны, закрывали одни отверстия на дудочках, и открывали другие. Когда фургон раскачивался от рывков, одни отверстия открывались, другие закрывались, причем таким образом, что ветер, влетающий в мундштуки, вылетая, сотворял маленькое чудо. Знаете, меня это изумило.