Шепот страсти
Шрифт:
— Я так и знал, что ты придумаешь какую-нибудь идиотскую отговорку. — Джек для пущего эффекта стукнул кулаком по стойке. Но в этом была его ошибка, поскольку мрамору больно от этого не стало, а ему стало. Разозленный Джек обогнул стойку и схватил Мэнди, сильно ущипнув ее за руку и таща ее за собой. — Сейчас мы пойдем домой, и я тебе покажу, что тебе надо делать. Тогда тебе не надо будет придумывать идиотских отговорок, чтобы оправдать свою лень.
— Но, Джек, мне же нужно работать, — сказала Мэнди, испытывая и стыд, и страх,
Этим она только подлила масла в огонь. Джек рассвирепел еще сильнее.
— Ты принадлежишь мне! И я тебе буду говорить, когда работать, а когда не работать! — Он потащил ее к двери.
— Мэнди, ты хочешь остаться?
Вопрос Пресса лишь на секунду задержал ее. Она покачала головой. Ей было так стыдно, что она боялась поднять голову. Она позволила Джеку вывести себя из аптеки.
Дерзкий взгляд, который Джек бросил на Пресса, предупредил его, чтобы тот не лез не в свое дело. Он бы никогда в жизни не осмелился так на него взглянуть, если бы не был близко от двери и не был уверен в полной покорности Мэнди.
— С каким удовольствием я бы превратил этого мерзавца в котлету, — сказал Пресс, с трудом сдерживая ярость. — Только это ничем не поможет Мэнди. Если бы она попросила меня о помощи! Она не может не хотеть уйти от него, а я должен смириться с мыслью, что этого может никогда и не случиться...
Слэйдер внимательно посмотрел на Пресса. Так вот оно что. Значит, именно Мэнди Диллон имел в виду Пресс, когда рассказывал, что полюбил одну девушку.
И он, и Пресс оказались в одинаковых ловушках.
Почему и Мелисса, и Мэнди жили с людьми, которые так скверно с ними обращаются? Он впервые подумал о том, что его положение, возможно, безнадежно. Ему захотелось выпить пива. Он мог бы выпить целый ящик пива...
— Я пойду куплю что-нибудь на обед и принесу сюда, поскольку теперь тебе нельзя оставлять свой пост, — предложил Слэйдер.
— Спасибо, очень признателен. Прости, что так получилось. Видимо, нам придется поехать покататься на мотоцикле как-нибудь в другой раз.
Слэйдер отмахнулся:
— И каких деликатесов принести тебе от Макджилликуди?
— Все что угодно, только не порционное. Я подозреваю, что порционное обычно у него то, что плохо шло накануне... немного обработанное и под другим соусом, конечно.
— Вполне вероятно, — согласился Слэйдер. — Я принесу тебе котлеты с картошкой, идет?
— Давай, а я положу в морозильник пива. — Пресс пошел наверх.
Только он спустился обратно вниз, как со звяканьем открылась дверь и вошла миссис Бодекер.
— Как вы себя чувствуете сегодня?
— Намного лучше. Спасибо, Мэтью.
— Рад слышать. Если у вас будут приступы головокружения или еще что-нибудь, обязательно скажите мне. Вас все-таки очень сильно ударили по голове.
— Чуть голову не проломили, я знаю. Но теперь все нормально... насколько это вообще
— А это что у вас такое? — спросил он, глядя на аппетитнейшего вида пирог с сахарной глазурью сверху.
Миссис Бодекер подмигнула ему.
— Мэтью, вы меня просто удивляете. Такой светский человек. Я не сомневалась, что вы моментально поймете, что это взятка.
Похоже, миссис Бодекер кокетничает с ним, подумал Пресс. Она действительно была потрясающая старуха. Наверное, в свое время это была та еще штучка.
— Так вы говорите взятка? Что-то я не припоминаю, чтобы мне когда-нибудь давали взятки пирогами.
На лице миссис Бодекер появилось растерянное выражение. Пресс улыбнулся:
— Однако я не говорил, что это плохая взятка, может, она и сработает.
— Я просто хотела узнать, не едете ли вы в субботу на собрание вашей общины? Там будет выступать проповедник, о котором я слышала по радио, и мне ужасно хочется его послушать. Но теперь я немного побаиваюсь отправляться куда-нибудь вечером одна. И вот я подумала, что, если вы поедете, то, может быть, возьмете пассажира.
Пресс туда не собирался, но он не хотел говорить об этом миссис Бодекер и разочаровывать ее. У него все равно не было никаких планов, и, кроме того, вид у пирога был ужасно аппетитный. Это, очевидно, один из тех, что он помогал ей испечь.
— Если вы пообещаете вести себя прилично и не скандалить, — пошутил Пресс, — тогда, возможно, я и соглашусь вас подвезти.
— Это точно? Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у вас нарушились какие-нибудь планы. Я бы попросила поехать со мной Джонни или Элизабет, но тогда им придется отменить свои планы, а мне бы этого не хотелось.
— Точно, точно, — заверил ее Пресс. Возможно, ему тоже не помешает раза два за неделю сходить на собрание. Один раз, судя по его снам, явно маловато. — Будьте готовы к половине восьмого, и я за вами заеду.
— Прекрасно, — сказала миссис Бодекер, немного удивленная и собственной смелостью, и, главное, тем, что добилась желаемого. Отец Джонни и Элизабет погиб во Вьетнаме, а Пресс помогал ей заполнить ту пустоту, которую она чувствовала после смерти сына.
— Знаете, что я вам скажу, миссис Бодекер, — сказал Пресс, беря из ее рук пирог, — пообещайте, что вы будете молиться за меня, а я помолюсь за вас.
— Молиться за меня? — засмеялась миссис Бодекер. — Молодой человек, я слишком стара, чтобы иметь грехи, которые надо было бы отмаливать.
— Трудно в это поверить... Но тогда я не ошибусь, если буду молиться за всех мужчин, которых вам удалось совратить с пути истинного своими пирогами.
Открылась входная дверь, и в помещение вошел долговязый, худой юноша, легко достававший до верхней полки с журналами.
— Боюсь, что сын преподобного Хантера собирается покупать не «Творческое вязание»? — прошептала миссис Бодекер.