Шепот во тьме
Шрифт:
Робер стоял, переминаясь с ноги на ногу, в противоположном конце комнаты. Дэйн встретился с ним взглядом, и напарник счёл это сигналом к действию.
– Стой!
– вместо крика вырвался лишь слабый хрип.
Робер успел сделать шаг. Потом ещё один. И рухнул на плиты.
Дэйн застыл, отрешенно наблюдая, как из десятков ран на спине напарника течёт кровь, заливая плиты. На перекошенном лице мертвеца застыли ужас и недоумение.
Проклятье!
Маска безразличия слетела с лица Дэйна. Он сплюнул, прочищая горло. Поднявшись на ноги, мужчина
***
Тусклый свет магических ламп создавал подобие интимности. Освещение было достаточным, чтобы не плутать в темноте, и в то же время позволяло прятаться в тенях. Стражники, несколько раз прошедшие мимо, не заподозрили, что за ними наблюдают.
Дэйн осторожно прикрыл дверь в кабинет лорда - та всё-таки мерзко скрипнула напоследок. Он замер, выжидая.
Было тихо. Даже подозрительно тихо.
Интуиция шепнула, что у неё плохое предчувствие на счёт всего происходящего. Но Дэйн отмахнулся от назойливой спутницы и огляделся.
Он находился в большой комнате, отделанной алым бархатом. На первый взгляд, она напоминала громадный гроб. Алый - излюбленный цвет святош и прочих почитателей Спасителя. Неужели лорд один из них?
Впрочем, удивляться чему-либо Дэйн давно разучился.
В центре комнаты расположился массивный стол, погребенный под грудой бумаг. В нишах стояло несколько расписанных масляными красками шкатулок, над ними висели картины с весьма откровенными любовными сценами, а вдоль стены выстроились несколько шкафов, заваленных дюжинами свитков. Пара стоек под доспехи украшали углы, на одной из них красовался полный комплект ало-золотой рыцарской брони Легиона Грифона.
Чувство меры у лорда явно отсутствовало. Картины, гобелены и доспехи, собранные в таком количестве смотрелись не менее дико, чем выглядел бы шалаш в центре столицы.
Фантазией хозяин тоже не блистал. Дэйн успел побывать в десятках подобных кабинетов. Одна из стоек совершенно не вписывалась в местный интерьер, так и манила к себе. Несколько секунд на поиск заветного выступа - и тихий щелчок возвестил об успехе.
Дэйн осторожно вытащил из потайного отверстия футляр, украшенный затейливой вязью элов. Заглянув внутрь, вор удовлетворительно хмыкнул.
Он собирался тут же покинуть кабинет, но одна из картин привлекла его внимание. Полуобнаженная красотка, извивающаяся в объятиях мускулистого гарра с огромным полутораручным клинком, моргнула.
Мужчина приблизился к столу - из-за картины донесся шорох.
Дэйн замер, тряхнул головой. Потом развернулся и направился к выходу. В этот же момент рука нырнула под плащ и метнула нож в сторону картины.
Ночную тишину прорезал крик боли, и Дэйн, включив на несколько ударов сердца ру-тар, метнулся к картине. Мир привычно замедлился, в висках застучала кровь. Ударом руки мужчина разорвал холст и, схватив шпиона за плечо, рванул
Дэйн зажал фигуре в сером плаще рот, прижал к полу и сорвал капюшон. Под ним оказалось лицо голубоглазого мальчишки лет тринадцати. Его правая рука бессильно висела: из рассеченного плеча на белоснежный ковёр лилась кровь. Попади он чуть выше, и клинок перебил бы артерию.
Ход времени пришёл в норму. Дар ушёл, оставив после себя привычную слабость во всем теле.
– Ты??!
– вырвалось у Дэйна, и он убрал руку.
– Зачем ты здесь?!
– Мне... приказали..., - паренек заплакал.
Этот парень рос сиротой и зарабатывал на жизнь тем, что носил послания. Один раз он и Дэйну доставил запечатанный приказ от Безмолвного. Гонца сделали шпионом?
– Кто?! И как ты попал сюда?
– Мне рассказали об этом проходе, - голос у паренька дрожал. Казалось, ещё немного, и он потеряет сознание.
– Вызвали в одну из комнат Братства. Там был мужчина. С капюшоном. Лица я не видел. Голос у него странный... скрипящий и глухой... Он... приказал проследить, чтобы...
– Говори!
– Дэйн с силой сжал плечо паренька. Тот вскрикнул от боли.
– Не надо! Прошу! Он приказал проследить за вами... Вы должны были погибнуть, пробираясь через подземелье. А я должен был убедиться, что это произошло.
– Падший!
– Дэйн отстранился.
Происходящее не имело смысла. Как и для посыльного не имело смысла лгать ему. Рука сама по себе сжалась в кулак.
Ярость. Злость. Ненависть.
И вся эта буря гнева оказалась приправлена легким сожалением и непониманием. Те же эмоции, которые он уже испытал однажды... О, да! Этот незабываемый вкус предательства...
Дэйн поднялся на ноги и одним движением вытащил нож. Посыльный вскрикнул от боли и, прижав окровавленную руку к груди, свернулся калачиком на полу.
– Вставай, - Дэйн рывком поднял парня на ноги.
– Выведи меня - и будешь жить. И без глупостей.
Мальчишка всхлипнул и побрёл в сторону разорванной картины.
Дэйн в последний раз окинул взглядом кабинет лорда.
Ковёр, запачканный кровью: алое на белом. Громадная дыра в картине. Разграбленный тайник, который он забыл закрыть. И два остывающих трупа в подземелье.
Определенно, худшее дело за всю его карьеру.
III
1775 г, 4-ый весенний оборот, 21 день. Вейрн, к северу от Айдена
"Старый мир погиб, растворившись в волнах изменений...
Боги бросили нас, своих детей.