Шёпот звёзд
Шрифт:
Я повторил, как просил старик, и у меня получилось выдать на несколько потоков воздуха больше.
Каст в изумлении смотрел на меня, поглаживая бороду. Ещё через несколько минут моих манипуляций пальцами, он снова положил свои костлявые руки на мои и прижал их к себе.
— Откуда ты взялся, мальчик? — удивлённо спросил он.
— Меня забросил сюда портал, — я улыбнулся старику.
Люди в толпе стали переговариваться ещё громче.
— Как тебя зовут, дитя? — спросил старик, широко открыв свои синие глаза.
— Маркус.
— Согласишься
— Конечно, — не задумываясь ответил я, и поднялся с земли.
Сразу подошёл тот самый незнакомец, который провожал меня в деревню. У него неожиданно нашлось место в лачуге, и он позвал меня остаться. Я, конечно, посмеялся, но согласился. Каст долго пожимал мои руки и просил приходить к нему по утрам. Этот момент показался мне одним из самых счастливых в моей жизни, не смотря на окружающую обстановку. Люди вокруг принимали меня таким, какой я есть.
Сурового незнакомца звали Чикату, и он проводил меня к своему домику, как только все разошлись. От него я узнал, что мужские имена людоедов всех планет галактики Альсон заканчивались на «у», а женские — на «и», с ударением на последний слог.
Чикату жил один в небольшой глиняной постройке. Тут была всего одна комната не больше двух квадратных метров. Людоед настаивал, чтобы я занял его кровать, которая представляла собой настил из множества старых тканей на полу, но я всё же отказался. Тогда он соорудил ещё более простое спальное место для меня, но отдал мне своё потрепанное одеяло. Тут уж спорить не стал, очень хотелось спать.
Проснулся я на рассвете и чувствовал себя хорошо отдохнувшим. А Чикату к этому времени уже давно не спал. Он принёс мне глиняный тазик с чистой прозрачной водой, чтобы я отмыл запёкшуюся кровь на лице и руках. Я поблагодарил Чикату и спросил:
— Сколько длятся сутки на этой планете? Кажется, я спал целую вечность.
— Тридцать два стандартных часа и пятнадцать минут. Ты спал часов девять. Ночь здесь длится от десяти до пятнадцати часов в зависимости от времени года, поэтому мы ложимся спать глубокой ночью, чтобы проснуться к рассвету, а не раньше.
— Удивительно, я ещё не бывал на планетах, где сутки длятся более двадцати четырех часов, — изумлённо сказал я и, помолчав, добавил: — За исключением Лоракса. Но там за сутки дважды наступает ночь.
— Да, тут много чего интересного, несмотря на то, что Ардентальт покрывает одна безжизненная серая пустыня. Ты вскоре всё увидишь.
— Ага, — пробормотал я и спросил чуть громче: — Где мне найти уборную?
Ещё с вечера я заметил, что домик никак не оборудован для отправления естественных нужд.
— Пойдём, покажу.
Чикату уже стоял в проёме выхода, где не было никакой двери, и жестом подзывал меня следовать за ним.
Уборная представляла собой маленький глиняный каркас без дверей и потолка, но стены его сплетались внутрь по
Вернувшись в дом, я снял с рук туго намотанные лохмотья — «бинты», всё, что осталось от моей рубашки, и тщательно вымыл руки и лицо. Я сидел перед тазом, пытаясь помыть волосы, и на руках оставалась смытая кровь. Судя по обстановке, полноценно помыться мне удастся не скоро. Я мысленно представлял, какие трудности предстоят для выживания на планете, где нет облаков, а, значит, нет и дождей. И только сейчас задумался, что имевшегося у меня провианта хватит максимум на неделю, а далее мне нечем будет питаться. Ведь я не собирался заниматься поеданием обречённых людей, как это делали местные.
Чикату проводил меня к лачуге планетотворца, которая сильно смахивала на ту, в которой я ночевал. Почти все домики в деревне были очень похожи: сделаны из тёмно-коричневой глины, с неровными стенами и без пола. Они отличались только по размеру: большие семьи жили в более просторных домах. Мы подошли ко входу в жилище Каста, где старик уже ждал нас.
Звезда над Ардентальтом высоко светила, и только сейчас я ощущал, что планета практически не защищена от ультрафиолетового излучения. Моя неприспособленная белоснежная кожа должна была уже покраснеть и покрыться волдырями от ожогов, но этого не произошло ни вчера, когда мы с Чикату проделали долгий путь к деревне, ни сегодня, когда я стоял под палящим светилом.
Каст встретил меня с широкой улыбкой, которая противоречиво смотрелась на его бледном лице, на котором также не было следов от звёздного излучения. Он долго и крепко пожимал мои руки, рассказывая о том, как он рад моему появлению. Но его улыбка резко исчезла, когда он заметил на моих запястьях свежие раны с недавно запёкшейся кровью.
— Эта жизнь тебе не принадлежит, чтобы вот так её лишаться, — угрюмо пробормотал старик, разглядывая порезы.
— А кому принадлежит? — смутился я.
Каст посмотрел на безоблачное серо-голубое небо и ответил:
— Звёздам.
— А разве они живые? — я тоже задрал голову повыше и, щурясь и прикрывая лицо рукой, посмотрел вверх.
— А почему они должны быть мёртвыми? — пробормотал старик, плавно отпуская мои руки и входя в лачугу.
Жестами он позвал меня тоже войти.
Каст достал несколько склянок и чистую марлю из своих запасов и попросил меня сесть на пол. Стульев в лачуге не было, и мы оба сели, скрестив ноги, на каменистый пол, застеленный примитивными циновками. Старик аккуратно обработал мои запястья дезинфицирующим раствором, который он выливал из склянки на марлю, а затем присыпал раны заживляющим порошком и замотал мои руки новой чистой марлей. Он делал это так заботливо, словно я был его маленьким сыном.