Шепот

Плейн Белва

– Вы хотите поговорить о том, что произошло, или вместо этого поговорим о последних событиях дня, или, может, предпочитаете вообще ни о чем не говорить?

Она развела руками, выражая полное замешательство.

– Не знаю, что и сказать… Она трудный, замкнутый ребенок со скверным характером. – Тут ей пришлось остановиться.

Том кивнул:

– И в то же время она потрясающая малышка. Моя сестра не могла надивиться, как много она знает по сравнению с Сибил.

– А Роберт жалуется, что она глупа.

– Ваша Энни – прелестная

девушка.

Легкое сочувствие промелькнуло на лице Тома. Разрез его глаз по форме напоминал лист дерева. Забавно, она этого раньше никогда не замечала.

– Вы подарили ей чудесный день. Она была в восторге.

Том взял булочку.

– Банан? Нет, что-то другое. С чем она?

– С апельсиновой цедрой. Я решила попробовать эту начинку. Ну и как? Удалось?

– Потрясающе. Я же говорил, что вам нужно заняться кулинарным искусством серьезно. Но, естественно, сейчас не время.

Пламя потрескивало, вводя в извечный соблазн наблюдать его головокружительный танец. Том заговорил снова:

– Я могу говорить откровенно? Ведь Энни переживает свою полноту и кудрявые волосы?

– Да, и с вашей стороны было очень мило переубедить ее.

Ей пришли на память слова Энни: «Тебе нужно выйти замуж за Тома»– и, вопреки ее желанию, легкая, чуть заметная улыбка тронула ее губы и исчезла. Том открыл рот и тут же закрыл его.

– Вы собрались что-то сказать, Том.

– Я передумал.

– Почему? Говорите, пожалуйста.

Он покачал головой:

– Однажды у меня были из-за этого неприятности, помните?

– Да, потому что то, что вы говорили, не было правдой.

Она должна была сказать ему это. Должна была. С оправленной в серебряную рамку фотографии на нее смотрел Роберт. На его руке красовалось обручальное кольцо. Это была его идея – носить одинаковые обручальные кольца.

Том проследил за ее взглядом. И, словно приняв окончательное решение, продолжал:

– Я лишь собирался сказать, что Энни несколько раз повторила, что отец расстраивается из-за ее полноты. И все. Я думал, это может оказаться полезным ключом к тому, что произошло.

«Расстраивается». Эта ужасная сцена. «Ты – бестолочь!» Все в пятнах детское личико, залитое слезами. А потом: «Я никогда не обижу ее. Я всех вас люблю».

– Не знаю, что и думать, – пробормотала она так, словно Тома не было рядом.

Не торопясь, он отхлебнул кофе, поставил чашку, опять взял ее, снова поставил на место и только после этого сказал:

– Я ваш друг, Линн. Мы знаем друг друга не так давно и не так близко, но, я надеюсь, вы считаете меня своим другом.

Несомненно он пытался вытянуть из нее какое-то признание, осознание его необходимости, обращение за помощью. Даже в разгар сумятицы этого дня она оставалась достаточно бдительной, чтобы понять это. Однако, как ни странно, его попытка не возмутила ее, а поскольку было необходимо как-то отреагировать на его великодушие, она пробормотала:

– Я знаю, что вы

помогли бы мне, если бы это было в ваших силах. Тот факт, что вы здесь, уже говорит о многом.

– А вы уверены, что я не в силах помочь?

Она покачала головой:

– Нам надо самим терпеливо во всем разобраться. Роберт всегда старался отвлечь Энни от ее настроений, но в последнее время у них сложные отношения. Что ж, она растет. А для некоторых детей расти совсем непросто.

– О да. Вообще-то не мне об этом судить. У меня никогда не было детей – одни жены.

Она радостно ухватилась за возможность переменить тему.

– А сколько их у вас было, могу я спросить?

– Две с половиной.

– С половиной?

– Ну да. Я жил с одной целый год. Можно назвать ее женой наполовину. – Он рассмеялся. – Все это было очень по-дружески. Мы приняли обоюдное решение считать, что мы в расчете.

Линн подумала: «Если бы он принадлежал мне, не думаю, что я так легко смогла бы его отпустить». И она вспомнила, как, увидев его впервые, почувствовала исходящую от него легкость, яркость, ощущение полного счастья.

Он насмешливо взглянул на нее и спросил:

– Не одобряете?

– Я? Не мне судить. Но Роберт никогда бы… – Она осеклась.

Это было неправильно. Неправильно было упоминать о конфликте между Робертом и Энни. Проблемы нужно было держать внутри семьи, не вынося сор из избы. И она опять взглянула на фото Роберта, которое, будучи обычного размера, казалось, главенствовало в комнате. И в этот раз Том проследил за ней взглядом:

– Я разговаривал с Питом Монакко. Он хотел, чтобы я знал, какое впечатление на них всех произвел Роберт. Он, конечно, считает, что мы с Робертом очень близкие друзья.

При словах «близкие друзья» Линн вспыхнула и быстро произнесла:

– Да, Роберт впечатляет. Не знаю, откуда он берет свою энергию. Плюс ко всему, что он делает. Он еще взял на себя новый проект поиска средств для финансирования исследований СПИДа.

– Невероятная энергия.

Последовала пауза, словно оба они подошли к той черте, которую никто из них не должен был переступать. Разряжая атмосферу, зазвонил телефон.

– Да? Брюс? Слава Богу! Да, поскорее. Не пропустите его. – Она положила трубку. – Это Брюс из аэропорта. Они едут домой. Энни веселая, и мне не следует беспокоиться. – Она вытерла глаза. – Не беспокоиться. Можете себе представить?

– Но вам же сейчас намного лучше.

– Да. Я очень серьезно поговорю с Энни. Вы же говорите, что она смышленая девочка. Я поговорю с ней по душам. Я смогу до нее достучаться. – Пока она говорила, ей казалось, что она нашла правильный подход к этой проблеме. Обсуждая ее вслух, можно достичь понимания. Правда, Энни убежала, повинуясь какому-то безумному импульсу, но она же вернулась.

Следовательно, это еще не конец света. – Да, мне действительно легче, – повторила она. Том поднялся со словами: